Неформат. Запретная тема. Наталия Вико
именно люди гордые, самодостаточные, которые даже сами себе не могут признаться, что им в жизни не хватает всего-то таких мелочей: тепла, любви и нежности. Можно подумать, что всем вокруг их хватает в избытке…
Я не открыла Америки, заявив, что в депрессии есть свой плюс – это возникновение творчества. Безусловно, настоящее творчество взрастает на почве страдания, потерь, ощущения близости смерти. Вика в тот вечер с интересом наблюдала за мной, словно специально сталкивая лбами то с одним гостем, то с другим. «Вы ничего не понимаете, деточка! – кричала мне подвыпившая художница, время от времени бросая в сторону какого-то заезжего актера многозначительные взоры, полные огня. – Умереть от безответной любви! Это ли не прекрасно?» Заметив заинтересованный взгляд Вики, я разошлась не на шутку: «Самоубийство из-за любви? Если человек уходит из жизни из-за проблемы, он там столкнется с чем-то более худшим. Человек не имеет права перед самим собой умирать из-за кого-то! Не сотвори себе кумира! И это очень верно! Берем, к примеру, ситуацию: женщина умирает из-за любви к мужчине…»
Народ начал подтягиваться к нам, заинтересовавшись разговором.
«…он ее не любит – она уходит из жизни. Из-за чего? Из-за того, что она хочет, чтобы он был рядом с ней. Чтобы он принадлежал ей. Это значит, что она его по высшему калибру не любит. Потому что любовь к человеку должна быть совершенно иной. Если, конечно, это любовь».
Вика, поставив бокал вина на стол, улыбнулась: «Ну хорошо. Допустим, ты меня безумно любишь. А я люблю другого человека. И?..»
Я расхаживала по ее комнате с огромными окнами и продолжала философствовать: «Не стала бы из-за кого-то убивать себя, в твоем примере – из-за тебя. Хотя бы потому, что тебе это – по фигу баян. Умереть – нет. Уйти – да. И пусть никогда не увижу любимого человека, себя я не убью».
«А твоя любимая Цветаева? – не могла угомониться Вика. – Она же убила себя из-за любви к сыну?»
«Да она просто задушила ребенка своей любовью и довела до того, что он был счастлив, когда она умерла! – фыркнул сидящий в кресле седой архитектор, до этого не проронивший ни слова. – А ребенку необходимо, чтобы мать просто была рядом. Не вместе – рядом. И вообще, – вкрадчиво произнес он, – с каждым человеком нужно быть только рядом – не вместе. Вот – настоящее проявление заботы и любви. И это спасает от любой депрессии и дает силы жить».
Я озабочено отметила одобрительный взгляд Вики, нежно брошенный на седовласого, чем-то напоминающего Михаила Козакова, и решила срочно сказать что-нибудь умное: «Ну, на кого замахнулась! На Цветаеву! Она от матери унаследовала не только одаренность, но и многие болезненные проявления характера, – заметив, что архитектор подошел к Вике, стоящей у окна и что-то шепнул ей, я завелась всерьез. – Все ее романы – быстротечны! – крикнула так, что седой красавец удивленно повернул ко мне голову, будто пытаясь сообразить, сказанное мною относится к Вике или к Цветаевой. – Вот такое редкое сочетание безмерности в