Кирилловцы vs николаевцы: борьба за власть под стягом национального единства. Вячеслав Черемухин
с точки зрения повседневности со страниц европейских печатных периодических изданий. Во многом открытым остается вопрос о взаимоотношениях русских правых и европейских правых политических партий. Раскрытие данной проблемы не менее важно для историков, т.к. в 1920-е гг. на страницах разных периодических органов, сводок Иностранного отдела ОГПУ неоднократно публиковались утверждения о наличии взаимоотношений между политическими партиями Зарубежной России и стран Западной Европы. В частности, несмотря на публикации в газете «Возрождение» материала о Ш. Моррасе и «Аксьон франсез», данные взаимоотношения до сих пор не отслежены, хотя могут представлять большой интерес со стороны исторического сообщества.
«Мы не поняли того, что помощь белым армиям
являлась залогом победы над тем злом,
которое угрожает всему цивилизованному миру», –
французский военный корреспондент Ш. Риве (1920).
Глава I. Народ эмиграции: какой он?
Русская эмиграция формировалась не одновременно и не равномерно на всей территории русского рассеяния. Основные центры русской эмиграции в Европе и на Дальнем Востоке привлекали всех вынужденных уехать из России беженцев, в этих же местах происходило формирование и кристаллизация общественных и политических организаций, которые стали в геометрической прогрессии возникать в русской эмиграции. В данном случае следует отметить, что эмиграция распределялась как на основе социально-экономических условий, так и на основе закрепившихся старых связей эмиграции со своими родственниками. Последнее наиболее характерно для представителей аристократии, которые в массовом порядке прибывали на территорию бывшей Германской империи. Несмотря на то, что после Ноябрьской революции 1918 года Император Вильгельм II отрекся от престола, после чего последовало отречение от престолов представителей местных династий, некоторые прерогативы для проживания здесь местных аристократов все же сохранялись. М.Е. Ерин об этих событиях в Германии писал следующее: «Повсюду в Германии исчезали старые династические властители, без большого сопротивления, почти добровольно. Это бесшумное исчезновение респектабельных институтов было событием, которое поразило многих современников. Да и падение самой монархии Гогенцоллернов произошло в одночасье, обыденно, быстро, под натиском массового недовольства. Под бременем войны монархическое государство власти полностью уничтожило свою легитимность»24. В этом же вопросе следует обратить внимание на то, что несмотря на падение монархии, для Германии (Веймарской республики) не был характерен процесс национализации имущества «буржуазного класса». Кроме того, несмотря на революционные изменения, немецкие дворяне и аристократия практически не покидали своих родовых имений. Это характерно также для бывших правящих (и медиатизированных25) династий.
Ерин М.Е. Кайзер Вильгельм II и крушение Германской империи. // ФРАНЦИЯ – РОССИЯ, 1914-1918 гг.: от альянса к сотрудничеству: Материалы франко-российского коллоквиума, 15-16 сентября 2014 г., г. Ярославль. / Перевод под руководством К.В. Игнатьевой. – М.: Политическая энциклопедия, 2015. С. 95.
Появление этих династий приходится на конец XVIII – начало XIX века, когда происходила реорганизация административных единиц на территории Священной Римской империи германской нации, что привело к уменьшению количества государственных образований и переходу отдельных династий на службу к представителям других династий при формальном сохранении статуса равенства их друг другу.