Ненаписанные книги, или Рукописи не горят. Пюрвя Николаевич Мендяев
важными». Летом 1909 года один из посетителей Ясной Поляны выражал свой восторг и благодарность за создание «Войны и мира» и «Анны Карениной». Толстой ответил: «Это всё равно, что к Эдисону кто-нибудь пришёл и сказал бы: „Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку“. Я приписываю значение, совсем другим своим книгам». И это может быть и действительно не совсем их книги, "Мастер и Маргарита" тоже нельзя назвать типичным для Булгакова романом. Это нечто, что стоит особняком от остального его творчества.
Но тут проницательный читатель может, немного удивленно приподняв брови, поинтересоваться.
– Погодите – скажет он – но вы писали, что не всё что пишется, является по своей сути книгами. Книга это описание какого-то завершенного этапа времени нашей жизни, утверждаете вы. И дальше вы же утверждаете, что когда писатель, тот же Толстой, сумел описать в полном объеме какой-то период жизни, то после этого для страны, та жизнь, что описанная им, превращается в историю, то есть она уходит с исторической сцены и становится прошлым. Но позвольте спросить, что, же тогда должен был завершить роман Булгакова "Мастер и Маргарита"? Ведь он тоже должен завершить некую эпоху в жизни страны, раз роман относится к великим книгам, самым главным книгам о какой-то эпохе.
Когда некий великий писатель описывает войну, которая унесла миллионы жизней, и стала смыслом существования для остальных людей на многие годы после, и этот роман становится общественно значимым событием то это можно понять. Возможно, какая-то книга может действительно сыграть некую значимую роль в деле выхода из какого-то конкретного периода жизни страны. Возможно, что для такого перехода и потребна великая книга, в которой выдающийся мыслитель разобрал бы по полочкам всё случившееся и сделал некий глобальный вывод, извлек самый главный урок. Как сделал это тот же автор "Войны и мира" рассказав нам о "мысли народной" о Платоне Каратаеве, о Кутузове и Наполеоне.
Но "Мастер и Маргарита" не описывает войну или хоть какие-то сколь-нибудь значимые события. Москва тридцатых годов на фоне фантастических приключений врага рода человеческого, плюс описание версии библейских событий. Вот собственно и весь сюжет книги. Как можно тогда употреблять слова "рукописи не горят" в том смысле, который вы вкладываете в них по отношению к данному произведению, даже притом, что эти самые слова взяты из него самого?
Да, вы правы уважаемый проницательный читатель. Всё так и есть. Но с этим романом всё не так уж и просто. К примеру, писатель-фантаст Зеркалов предположил, что Булгаков замаскировал в романе «серьёзную» сатиру на нравы сталинского времени, что без всяких расшифровок было ясно первым слушателям романа, которым читал сам Булгаков. По мнению Зеркалова, Булгаков после едкого «Собачьего сердца» просто не мог спуститься до сатиры в стиле Ильфа-Петрова. Однако после событий вокруг «Собачьего сердца» Булгакову пришлось сатиру тщательнее маскировать, расставляя для понимающих