Забытые генералы 1812 года. Книга первая. Завоеватель Парижа. Ефим Курганов
гвардия не срамила себя на российской земле.
Ланжерон поклонился, изящно тряхнув роскошной смоляной гривой. Императрица же продолжала:
– Принц Нассау поведал мне, что во время последних боевых действий в Финляндии вы, шевалье, проявили исключительную храбрость и самоотверженность. А я целиком доверяю суждениям и оценкам принца в военных вопросах, ибо его чрезвычайно высоко ставит сам фельдмаршал Потёмкин.
В этих словах звучали и гордость Екатерины своим ставленником, и неприкрытый цинизм. В лице Ланжерона не дрогнул ни единый мускул, только в глазах мелькнул лукаво-понимающий огонёк и тут же, правда, исчез.
– Шевалье, – спокойно и величественно сказала императрица. – Позвольте вам отдать, что по праву вам принадлежит.
Тут она потянулась к маленькому инкрустированному бриллиантами столику, на котором лежал белый шёлковый мешочек, обсыпанный бриллиантиками. Императрица достала из мешочка орден святого Георгия 4-й степени и подошла к Ланжерону.
Шевалье вздрогнул от отвращения, когда к нему приблизилось опухшее багровое лицо Екатерины. Императрица же, почувствовав рядом молодое мужское тело, задрожала. Прикрепив к груди Ланжерона Георгия, она вместо того, чтобы едва прикоснуться губами к его лбу, буквально впилась в его губы. В лице шевалье изобразилось чувство какой-то гадливости. Екатерина отпрянула и засеменила прочь из бриллиантовой гостиной.
Когда был заключён мир со Швецией, Ланжерон отправился, наконец, в дунайскую армию, к Г. А. Потёмкину и принял участие в блокаде крепости Измаил. 11 декабря, во время штурма этой крепости, он находился в колонне генерала Арсеньева, выдержавшей массированный огонь турок.
Великий русский полководец генералиссимус А. В. Суворов сказал о поведении Ланжерона во время штурма, что он «оказал отличную неустрашимость в атаке неприятеля». За участие в штурме Ланжерон был награждён золотой шпагой с надписью «за храбрость».
КАРТИНКА
ШТУРМ ИЗМАИЛА
Генерал-аншеф Александр Васильевич Суворов был в полнейшем бешенстве. Его маленькие синие глазки-буравчики неожиданно расширились и потеряли свой хитроватый прищур – теперь в них полыхала ярость.
Суворов топнул ножкой, окатив липкой мутной грязью себя и своего спутника (они оба были так взволнованы, что не заметили этого), и закричал, брызгая слюной:
– Что же это такое творится? Князь Потёмкин решительнейшим образом провалил осаду крепости Измаил. Он предаётся в своей ставке оргиям, устраивает бесчисленные празднества, и это вместо того, чтобы немедленно действовать. Ланжерон, это уже не лень, а форменное предательство. Это – измена. По-другому просто не скажешь.
Шевалье Ланжерон де Сэсси понимающе молчал. Собственно, он и сам был такогоде мнения, полагая, что действия светлейшего князя совершенно недопустимы.
Разговор этот происходил ранним грязным