Наваждение. Ольга Морозова
подойти поближе, но тут дверь дома, где жила Тереза, распахнулась, и оттуда вышла толстая тётка в джинсах и майке. В зубах её торчала сигара.
Я невольно усмехнулся. Она показалась мне похожей на пирата, так гротескно выглядела. Тётка встала в дверной проём, подперев мощным торсом косяк, и дымила сигарой, пуская сизый дым вверх. Я напрягся. Внутренний голос вовсю кричал, что мне лучше уйти, пока не поздно, и оставить всё, как есть, но я не желал его слушать. Вдруг откуда-то сбоку показался силуэт. Когда он вошёл в зону, освещённую светом из двери, я увидел, что это мужчина, иностранец. Он был не очень молод, но и не стар. Скорее всего, англичанин. Я понял это, услышав обрывки речи. Он о чём-то беседовал с тёткой, она бурно жестикулировала. Кажется, они вели разговор о деньгах, и было похоже, что они торговались.
Наконец тётка бросила сигару и крикнула что-то в сторону помещения. Я замер. Я услышал имя. Это имя стучало у меня в висках, и я боялся поверить своим ушам. Но через пару минут из комнаты вышла Тереза, наряженная, как кукла. На ней было открытое короткое платье, обнажавшее плечи, с глубоким декольте. Волосы свободно спускались на спину, а губы накрашены яркой помадой.
Я совершенно отчётливо видел всё это, потому что она стояла на свету, в проёме двери, а я смотрел на неё из темноты.
Увидев Терезу, мужчина замолчал, оценивая её, а потом отсчитал наличные и взял её за руку. Тереза спокойно пошла с ним, он обнял её за талию, и они ушли вглубь квартиры, исчезнув из поля зрения. Тётка тоже ушла, оставив дверь приоткрытой.
Я был раздавлен. Я был уничтожен. Мне хотелось вышибить дурацкую дверь одним ударом и затолкать сигару прямо в глотку толстой тётке Терезы. Я всё понял теперь. Я понял, почему Тереза всё время спешила домой и боялась тётку. Понял, почему была так занята по выходным.
Невдалеке я заметил скамейку, и, больше не заботясь, что меня увидят, сел на неё, продолжая тупо наблюдать за домом, сам не зная, зачем. Англичанин вышел примерно через час. За ночь приходили ещё четыре посетителя, все были иностранцы. Когда начало светать, тётка Терезы закрыла дверь на замок, и я понял, что приём окончен.
Во мне бурлили совершенно противоположные чувства: это была и любовь, и жалость, и отвращение, и тоска, и ненависть, и обида… Эти чувства разрывали меня на части, и я заплакал. В первый раз в жизни. Мне казалось, что я не способен пережить такое предательство, хотя, собственно, в чём меня предали, я не смог бы уточнить. Тереза никогда ничего не обещала мне, не клялась в верности и любви до гроба. Я сам придумал себе её неземной образ и воспарил в своих мечтах так высоко, что упасть на землю было очень больно. Как говориться, не хотите разочароваться, не очаровывайтесь. Я забыл это правило, и теперь жестоко поплатился. Я был так очарован, что ничего не замечал, кроме своей любви. Я не видел Терезу, не видел живого другого человека, я видел только себя в ней. Я придумал её, и когда справедливое возмездие покарало меня, я растерялся и впал в ступор.
Мысли одна нелепее другой вихрем носились в моей голове, и я совсем расклеился. Я хотел