Опыты литературной инженерии. Книга 1. Александр Гофштейн
или что-то вроде этого, упомянутая затейником Веней в его статье. Рулетку, естественно, никто захватить в поход не догадался. Беспощадный взгляд мэтра наткнулся на гида – Веру Савенко, которая до сей минуты ни словом не обмолвилась о беспардонном вранье обожаемого редактором Вени.
– Какой у тебя рост? – мрачно спросило светило Веру.
– Метр шестьдесят пять, – ответила наивная Вера, пока не догадываясь, к чему клонит коварный варяг.
– Сейчас мы будем тобой мерить пещеру, – развеял москвич ее смутную надежду на безнаказанность. – Ты будешь ложиться и вставать, а я черточками на полу буду отмечать число твоих распластываний. Не думаю, что ты утомишься. По-моему, в этой жалкой пещере нет и половины того, что написано в вашей распрекрасной газете! Ну, начали!
От тупика до выхода Вере пришлось приложиться животом к полу пещеры ровно 162 раза. Перед самым выходом на поверхность фотокор сам неудачно наклонился, вывалял кое в чём свой драгоценный фотоаппарат и остальные части столичного тела, остававшиеся до этого эпизода относительно чистыми.
– «Никон»! – возопил он так, что пещера эхом троекратно повторила за ним этот вопль. – Я пущу по миру этого мерзавца-лжеинформатора! Он мне заплатит и за загубленную технику, и за моральный ущерб! Я заставлю его есть овечьи какашки целый месяц взамен христианского поста! Он будет пить из той самой лужи, которую он обозвал «чарующим подземным озером»! Я точно знаю, куда я пошлю вашего редактора при ближайшей встрече!
На поверхности удрученный корреспондент вытер перепачканные руки о траву, достал записную книжку и авторучку и, старательно умножив в столбик одни цифры на другие, сообщил экспедиции:
– Двести шестьдесят семь метров и тридцать сантиметров. Или сто шестьдесят две Веры. Это значит, – продолжил безжалостный москвич, – что ваша газета врет более чем в три раза от действительности. Я этого так не оставлю…
И удачно скаламбурил:
– Не видать вам больше веры!
Рабочий день почти закончился. Секретарь редактора уже укладывала в сумочку губную помаду и пудреницу, когда на ковровую дорожку приемной ступил измызганный ботинок столичного фотокора. Москвич величественным жестом усадил подпрыгнувшую в кресле секретаршу и резко распахнул дверь кабинета редактора. Дверь так и осталась гостеприимно раскрытой, чего редактор никогда не допускал. На крики московской особы в коридор, поближе к приемной, стали подбираться засидевшиеся сотрудники. Секретарша поспешила к двери шефа, из проема которой было хорошо слышно, как гость методично вдалбливает хозяину азбучные истины:
– Информация – это сообщение читателю …
Секретарь тактично прикрыла дверь, и любопытствующие с сожалением ретировались из коридора.
В кабинете редактора баталия только начиналась. До этого была обычная артподготовка. Опытный в публичных скандалах пришелец уже оседлал ситуацию. Еще в начале