Когда говорит кровь. Михаил Александрович Беляев
был, есть и буду непреклонным. И даже если прямо сейчас сами боги спуститься с небес и поклянутся мне, что берут вас под свою защиту – я и тогда не успокоюсь. Вам надо взять за правило всегда и везде ходить с охраной. Всегда и везде! – раб ненадолго замолчал и ещё раз огляделся, явно что-то ища глазами.– А где наши лошади, хозяин?
– Вот он распугал,– сказал его собеседник, указав на труп тура мечем.
– Распугал? Но как же так…. там же… на них же были все наши вещи, хозяин! Все….
– Твои свитки у тебя, Сэги? – перебил его молодой господин.
– Конечно,– несколько растерянно сказал раб, крепко прижав к себе сумку, словно испугавшись, что сейчас у него ее отнимут.– Я с ними никогда не расстаюсь, вы же знаете.
– Ну, вот и славно. А на тот хлам, что остался в сумках можешь плюнуть. Как и на лошадей.
– Но там же были… да и не по статусу вам приходить пешком, хозяин. Что подумают люди?
– Сэги,– вновь перебил его незнакомец. Голос мужчины зазвучал железными нотками.– Кажется, мы немного забыли, что не одни.
Сказав это, незнакомец повернулся к Скофе и крепко пожал ему руку.
– Я так и не успел тебя поблагодарить, солдат. Твое копье спасло мою жизнь. Я этого не забуду. Как тебя зовут, воин? Ты ведь из первой походной, верно?
– Всё так господин. Скофа Рудария, вторая десятка двенадцатого знамени первой походной кадифарской тагмы. Мы тут охотились неподалеку…
– Удачная оказалась охота,– незнакомец кивнул на лежавшего у его ног зверя.– Ну что же, будем знакомы. Этого говорливого раба зовут Сэгригорн…
– Но можешь звать меня Сэги. Так проще. Все равно вы, тайлары, так привыкли к своим коротеньким именам, что ленитесь лишний раз языком пошевелить.
– Ну а я…
Договорить он не успел. Позади в лесу послышался шум и на берег выбежали четверо взмыленных мужчин в красных солдатских плащах. Они тяжело дышали, и, судя по грязи на одежде, бежать им пришлось несколько дольше, чем Скофе. Но один их вид заставил сухие губы воина растянуться в широкой улыбке.
Первым показался Хмурый Фолла Варакия— крепкий мужчина среднего роста с окладистой бородой и короткими черными волосами, щедро тронутыми сединой. У него были маленькие глаза, нахмуренные брови и широкий сломанный в двух местах нос, а щеки его покрывали старые оспины. Вторым был Мицан Паэвия. Когда-то давно он слыл первым красавцем тагмы, но теперь его все чаще звали Мертвецом, и одного взгляда на этого человека хватало, чтобы понять, откуда взялось такое прозвище.
Его гладковыбритую голову, шею и руки покрывали уродливые шрамы от ожогов и порезов. Верхняя губа слева срослась неправильно, от чего сквозь образовавшуюся щель виднелись чудом уцелевшие зубы. Ноздри были порваны, а на месте правой брови начинался шрам, тянувшейся через дырку, на месте которой когда-то было ухо, до самого затылка. Все эти увечья он получил в самом начале войны, попав с отрядом разведчиков в плен. Скофа хорошо помнил как они, захватив очередную харвенскую