4 | Последнее. Александр Левинтов
напраслине.
Мы пришли в цветущий мир
с топорами, войнами,
из планеты сделав тир,
а поля – окопами.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
И теперь пора цветенья
началась в полях сражений,
будем всё уничтожать:
глаз за глаз и рать за рать.
Истребим себя и прочих,
И в графе о жизни – прочерк,
есть Земля – и нет Земли,
в ноль милльярды полегли.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
Разум нам от Бога дан
для изничтоженья:
маленький свирепый клан,
высший смысл Творенья.
Разум вспыхнул и погас,
сам собой низложен,
пусть же недра помнят нас,
коль никто не сможет.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
Вас, беспомощное племя,
Уж никто не будет рвать,
Искалеченное семя
Ветру-вору засевать.
Не прощайте, погибая,
эту страшную орду,
а тебя, Земля родная,
я с оси твоей сорву.
«Колокольчики мои, цветики степные,
Что глядите на меня, нежно голубые?»
Моя последняя любовь
Моя последняя любовь!
В отчаяньи и удивленьи,
В последних муках вожделенья
И в безнадежном упоеньи,
Вернись ко мне, моя любовь!
Моя последняя мечта!
Ты озари меня судьбою,
Готовой к мужеству и бою,
Зови меня вновь за собою,
Вернись ко мне, моя мечта!
Мои последние слова!
Шепните миру «до свиданья»
И в час обидного прощанья
Не навлекайте наказанья,
Мои последние слова!
Моё последнее желанье!
Останься тем, что и всегда,
Любовь, мечты, слова – гаданье,
Тебя не жду я никогда,
Моё последнее желанье!
Расставанье
Успокоенья нет. Проходят годы.
На стыках рвётся творчества удел.
И мы назло себе и миру всходы
всё ждём от неисполнившихся дел.
Спасенья нет. Уходят пароходы,
гудя прощальные призывы в пустоту,
и кто-то счастье лёгкое находит,
перегоняя сложность в простоту.
Надежды нет. Умчатся все химеры.
С рассудком старым нам возврата нет.
Расслабленным и искренним манером
мы трезвости задёрнули рассвет.
Прощенья нет. Последние вагоны
не нам мелькнут спасительным огнём,
и канувшей мечте на перегоне
не мы сигнал отчаянья пошлём.
Тридцать пять
А кем же я буду,
когда позабуду
последнее детское слово?
– наверное, снова
средь шорохов