Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь!. Федор Вихрев
была обнаружена вся рота. […] Кроме Барнаби и Коттера, опознать никого не удалось. Принадлежность остальных убитых именно к Сэндрингэмской роте также доказана не была»
Из отчета английского офицера по проблемам захоронений[8], 1919 г.
Глава IV. В темном ущелье пульсирует мрак
Уберите в ножны седой клинок! Мне уже пора: наступает срок. У меня – не смерть, У меня – дорога…
– Бери вправо! – Громкий крик хорунжего перекрыл даже грохот стрельбы. Не обращая внимания на свистящие пули, всадники галопом мчались в сторону едва видимой в свете луны лощины, о которой успел предупредить перед гибелью проводник.
Пули, несущиеся над головой, пели песню смерти. Громко стучали о землю копыта, тряпки на которых давно оборвались. Иногда слышался характерный мягкий удар попадания пули в тело. Каждый раз Алексей молил Бога, чтобы больше не слышать этого. Да, азардовать на войне иногда надо, но платить за это жизнями своих подчиненных – тяжело…
Начиналось всё настолько хорошо, что Орлову даже не верилось. Часовых и дежурных пулеметчиков сняли тихо, проскочили окопы спокойно, словно у лошадей отросли мягкие и тихие кошачьи лапы. Даже то, что у орудия постреляли, Алексея не сильно взволновало. Все равно через четверть часа раздался такой «бада-бум», что германцам стало не до скачущего куда-то отряда. Но, видимо, сегодня был не их день. Наскочить на куда-то спешащий эскадрон ландвера можно было только по несчастливой случайности. Которая, как часто бывает на войне, – произошла.
Теперь они уходили от погони. Отстреливаясь на скаку, отметил Алексей, снова услышав характерное стрекотание датского ружья-пулемета. Скакавший одним из последних вольноопределяющийся Дроздов, отличавшийся весьма корпулентным телосложением, чрезвычайно ловко управлялся с этой датской машинкой, ухитряясь палить из нее на полном скаку. Как и в этот раз. Огонь преследователей стих на некоторое время… И в то же мгновение Орлик странно всхрапнул и сделал попытку затормозить, почему-то не желая входить в перегородившую лощину полосу тумана. Орлов все же заставил храпящего коня преодолеть испуг.
Туман был какой-то странный, словно из неведомой сказки. Не чувствовалось обычной для тумана повышенной влажности воздуха. Звуки боя начали словно бы удаляться и стремительно затихать, словно каждый шаг коня уносил штабс-ротмистра и его людей на целые версты от поля боя.
Кони двигались практически шагом, то и дело храпя. Вынужденные понукать их всадники почему-то все как один молчали, стараясь не потерять из виду скачущих впереди соратников. Таким порядком они ехали долго. По оценке Орлова, который не успел засечь время по своим наручным часам, они ехали уже минут пятнадцать, если не больше. А загадочный туман не кончался, как и лощина. Еще более необычным казалось полное исчезновение звуков боя. Всадники скользили в окружающем их белом облаке, словно во сне. И
Реальный документ.