Что с нами случилось? Сборник рассказов. Алексей Дубнов
всплывавшие перед глазами картины трагедии. Ночь провёл в кошмарных сновидениях.
Утром, согревшись остатками чая, оставленными раздобрившимися бездомными, Кунфырь пошёл в полицию. Он хотел узнать, кто был его спасителем.
– Тебе повезло, – сказал следователь, когда Мишка рассказал всё как было. – Нашлись свидетели. Формально нет твоей вины. Подтверждается. Распишись и вали отсюда.
– А кто этот мужик?
– Очень хороший человек. Был. В храме служил. Ты, пёс смердячий, и волоска его не стоишь. Не понимаю, как из-за такого, как ты… Ладно, пшёл вон!
– А в каком храме? Я, может, с тамошним батюшкой поговорить хочу.
– Что, совесть протрезвела?
Мишка опустил голову и провёл ладонью по лицу.
– Ладно, – неожиданно смягчился следователь. Он достал листок бумаги, что-то черкнул ручкой и протянул его бомжу.
– Сначала иди в богадельню – здесь адрес – пусть тебя приведут в порядок, а то весь храм провоняешь. У меня в кабинете после тебя дезинфекцию теперь проводить надо.
– Не вшивый я, не заразный. Просто не мылся давно.
– Ладно, разберёмся. Вот ещё держи. – Следователь протянул второй листок, – тут адрес храма. Настоятель – отец Григорий. А спасителя твоего Георгием звали.
***
Выйдя из полицейского участка, Кунфырь вдруг ощутил, что никуда не хочет идти – ни в приют для бездомных, ни в церковь. Захотелось выпить. Но денег уже почти не было. Надо насшибать у магазина хоть на пиво. Он полез в карман за оставшейся мелочью. Вместе с монетами в руке оказалась помятая иконка.
***
За поминальным столом собрались только самые близкие.
Первым заговорил отец Григорий:
– Светлая память и царствие небесное нашему Георгию. Многие удивляются, что он положил душу свою даже не за друга, а за неизвестного ему бездомного человека. А мы-то с вами знаем, что в этом весь Гоша. Когда нужна была помощь, для него не было разницы, близкий ли ты, дальний ли, богат или беден. Помню, как он часами, не считаясь со своим временем, сидел после службы с людьми, разговаривал, рассказывал о вере, житейские советы даже давал. И люди принимали его то ли за священника, то ли просто знали, что Гоша может часами слушать, утешать, вразумлять. Мне иногда жаловались, что он мог привести в трапезную какого-нибудь нищего или бездомного, кому остальные не рады. Но Гошу это не смущало. И забота его не была наигранной или там на показ.
Отец Григорий немного помолчал, справляясь с подступившим комом к горлу, и тихо сказал:
– Он, может, и не умел сделать правильный расчёт, или там подправить что-то по хозяйству, но у него был куда больший дар – он умел дарить живую любовь.
У державшейся до этого Наталии полились слёзы. Но через минуту она справилась с собой и сказала:
– Он жил, как настоящий христианин. И так умер – буквально исполнил евангельские слова, что нет большей любви, чем у того,