Вождь чернокожих. Алексей Птица
калашами, и вполне новыми винтовками М-16, не ржавыми только потому, что были, действительно, новыми, и пластмассы в них было гораздо больше, чем в калашах.
После чего закрыли всю команду в трюме, где они стали ждать выкупа от владельца судна. Дни тянулись за днями, но никто не собирался их выкупать, а продукты уже стали заканчиваться. Наконец, в один из вообще не прекрасных дней, их вывели на палубу и провели аукцион по продаже пойманных дураков в разные руки.
Продавали всех белых. Чёрные были никому не нужны, либо они смогли как-то договориться. После аукциона, все проданные, подгоняемые ударами приклада в спину, были сброшены в моторные лодки и, с ветерком промчавшись по морю, были доставлены в Магадишо, где их пути разошлись. Каждого забрал свой покупатель… и вскоре все они растворились в чёрном беспределе бескрайнего африканского континента. Дальнейший путь Иван запомнил плохо. Его постоянно перепродавали, с непонятной целью, кормили плохо, ежедневно избивали, кругом царила страшная антисанитария.
Кажется, он попал сначала в Кению, потом в Конго, потом в ЦАР, то есть в Центральноафриканскую Республику, а потом в котёл. И да, его съели.
– О людоеде и диктаторе Бокассо слышали? – вот его последователи и съели его… белого человека. Белый, он потому и белый, что его мыть не надо.
Но история Ивана Климова на этом не закончилась, как это ни странно, а только началась.
В котле.
Последним его воспоминанием был чёрный котёл – вид спереди, а следующим – такой же котёл, только уже пустой, а сам он, развалившись на земле, во весь свой огромный рост, тяжко стонал, отравившись несвежим человеческим мясом и, видимо, умер от трупного яда, отравившего его организм, а душа Ивана Климова, зависнув вне времени и пространства, смогла найти лазейку и проникла в людоеда, отбросив события почти на двести лет назад. Примерно в 1880 год.
Я, Иван Климов, очнулся в не своём теле. Последним моим воспоминанием было осознание того, что меня сейчас съедят, и большой котёл, в котором закипала вода. Первым впечатлением, после осознания себя в новом теле, был вид такого же котла, только уже пустого, и ощущение жёсткой рези в животе. Осознание, кто я и где я, меня посетило не сразу.
Голова кружилась, живот жутко болел, а в теле была огромная слабость. Поднеся руку к глазам, я увидел, что она чёрная.
«Мама ро́дная! Здесь точно не Крыжополь!»
Увидев пустой котёл, разбросанные тут и там обглоданные, с висящими лохмотьями мяса, человеческие кости, меня снова скрутил очередной желудочный спазм. Острая боль пронзила желудок, и я опять потерял сознание.
Очнувшись во второй раз, я попытался смириться со своим существованием в новом теле. Мозг пошёл вразнос от увиденного и от быстроты событий, захвативших меня целиком.
– «Ёшкин кот, ну что это за пипец!»
Оглянувшись вокруг, я увидел, что лежу в какой-то убогой лачуге, покрытой пальмовыми листьями. Лежал я на каких-то ветках, ворохом брошенных на грязный пол, вокруг отвратительно воняло. Возле