Вальхен. Ольга Громова
которую почти все во дворе, независимо от возраста, звали тётей Фирой, открыла на стук сразу. Будто ждала кого-то.
– Тёть Фир, ты даже не спрашиваешь кто… – сказала Мария с упрёком. – Ну как так можно?
– А! Шо теперь… – Женщина безнадёжно махнула рукой. – Один леший, кто бы ни был – войдёт и не спросит. Здравствуй, Маша. О! И ты, Анюта, тута… и Валюха даже. И шо за такая делегация ко мне? Или я какая важная персона стала?
– Тётя Фира, ты на улицу выходила нынче?
– Чего я там забыла? На этих… – соседка явно удержалась от крепкого словца, – что ли, смотреть? Или ты за регистрацию спрашиваешь? Так я не ходила. Вот думаю… или пойти на их рожи поганые поглядеть и ту бумагу получить? Ведь пойдёшь – работать заставят. Или таки плюнуть на это и помереть с голоду… чтоб им, собакам, нами подавиться…
– Тётя Фира, вам нужно теперь осторожнее. – Анна Николаевна старалась говорить как можно спокойнее. – Сегодня приказ повесили: всем евреям регистрироваться отдельно и ценности сдать. Не к добру это. Давайте подумаем, куда вас спрятать можно.
– Аня, ну какой спрятать… кажная собака в городе знает, шо я еврейка. И куда ты такие габариты спрячешь? – Тётя Фира иронично и выразительно обвела рукой свои крупные бёдра. – Нет уж, девки, коли евреям персонально велено регистрироваться, так я и пойду.
Мария даже руками всплеснула.
– Тётя Фира, не дури! Ну зачем ты пойдёшь! Неспроста они это затеяли. Знающие люди говорят, в Киеве всех евреев немцы в какой-то лагерь согнали. Якобы куда-то эвакуировать… а на самом деле что-то тут не то.
– То – не то… какая, к шутам, разница. Все пойдут, и я пойду! И прятаться не стану… и не ходите вы ко мне… Не то какая-нибудь зараза вроде Зинки и вас евреями запишет.
Так и эдак убеждали её Анна Николаевна и Мария – тётя Фира была непреклонна: со всеми пойду, а там будь что будет.
Женщины уходили от соседки огорчёнными и подавленными.
Чувство, что всё это плохо кончится, не оставляло даже Валю. Она машинально помогала маме с очередной стиркой, а в голове крутился смешной стишок про мальчика Ле́меле, который так любили слушать ребята в санатории.
…Мама сказала:
– Ты мне услужи:
Вымой тарелки,
Сестру уложи.
Дрова наколоть
Не забудь, мой сынок,
Поймай петуха
И запри на замок.
Сестрёнка, тарелки,
Петух и дрова…
У Лемеле только
Одна голова!
Схватил он сестрёнку
И запер в сарай.
Сказал он сестрёнке:
– Ты здесь поиграй!
Дрова он усердно
Промыл кипятком,
Четыре тарелки
Разбил молотком…[47]
«Этот поэт, – вдруг подумалось девочке, – он ведь тоже еврей…»
Наташа. Из дневника
10 ноября
Говорят, сдали Ялту. Получается, весь Крым, кроме Севастополя, уже занят немцами? Мы тут живём совсем без правдивых
Стихотворение Льва Квитко «Лемеле хозяйничает». Перевод с идиша Н. Найдёновой.