Дрозды. Последний оплот. Владимир Александрович Андриенко
их. И мы всё сделаем быстро и тихо…
***
Червонные казаки из бригады Хотиненко на пяти тачанках и в сопровождении трех десятков конных вошли в деревню Сосновка. Командовал ими Назарук, который некогда был в отряде «царя Глинского и всея Ворсклы». Замашки повстанца он так и не бросил. Любил погулять.
В деревне его хорошо знали и встретили достойно. Были накрыты столы. Назарук говорил крестьянам, после доброй чарки водки:
– Ранее был я среди казаков атамана Гордиенко. Того самого, кто именовал себя царем Глинским. Эх, и жизнь была у батьки! Совсем не то, что у комиссаров! А все почему? Знал батька Гордиенко нужды крестьянские!
Крестьяне зашумели.
– Кто ныне думает про нуждишки наши? Ни красным, ни белым дела до нас нет!
– Верно говорит!
– И те и те грабят! Хлеба им дай! Сала дай!
– А наши детишки пусть с голодухи пухнут!
Назарук стукнул по столу, требуя тишины.
– Думаете, что я сам захотел от батьки сбежать к большевикам? Батька тот мог и белякам отпор дать! И красные были у него вот где! Но ведь убили батьку! А после батькиной смерти повел нас другой наш атаман Иван Хотиненко к красным.
– А чего к красным то? – спросил кто-то.
– Дак они землицу-то мужику дали! Как ни посмотри, а все нам на пользу.
Штерн приказал тихо убрать часовых. Юнкерам делать это не понадобилось. Красные казаки набрались водки и караульной службы не несли.
Назарук еще долго рассуждал бы о бедах и горестях жизни крестьянина, но его прервали…
***
Штерн сказал Слуцкому.
– Все вышло даже лучше чем мы предполагали. Но дело еще не завершено, прапорщик.
– Что вы хотите сказать, господин капитан?
– Большевики валяются пьяные в сарае. Но утром они проспятся. И у нас возникнет проблема – что с ними делать?
– Мы забрали у них тачанки и пулеметы, личное оружие. Пусть убираются.
– Вы предлагаете их отпустить, прапорщик?
– А вы, господин капитан?
– Я ваш командир, прапорщик, но в этой ситуации приказывать не могу. Да и не хочу, если честно. Но я бы оставил всех красных в ближайшем овраге.
– Расстрелять? Но что скажут крестьяне о нас, господин капитан?
– Мы без знаков различия. Местные даже не поняли кто мы. Мало ли вольных отрядов рыскает по тылам красных и белых?
– Крестьяне хорошо поняли кто мы такие. Вы посмотрите на юнкеров, господин капитан.
– В этом вы правы, прапорщик. Но я все равно поставил бы этих «казаков» лицом к оврагу. Пора перестать думать о том, что скажут про нас, прапорщик. Если мы победим в этой войне, то мы будем писать то, что станут говорить потомки. А если победят они, то все равно нас «обольют чёрной краской». И большевики не станут её жалеть. Можете мне поверить, прапорщик.
– Значит…
– Вам решать, прапорщик. А еще лучше спросите юнкеров.
– Хорошо, господин капитан. А что делать с лошадьми?
– С какими лошадьми? – не понял Штерн.
– Упряжки тачанок мы забираем, но есть еще лошади их конных в количестве