Механическое сердце. Искры гаснущих жил. Карина Демина
пыл, вздохнула, охнула, схватившись за поясницу, – давненько на нее жаловалась, но на доктора жалела денег. Мазь она делала сама из прогорклого жира и давленого лука, подмешивала в нее еще что-то столь же вонючее и, намазав спину, кутала сверху старым отцовским шарфом. Мазь от хранения застаивалась и воняла с каждым днем все горше.
– В могилу меня сгоните со своим папашей, – пробурчала мамаша, опускаясь на кровать.
А ведь она не такая и старая, и сорока нет. Но лицо потемневшее, огрубевшее, морщинами расписано. Под глазами мешки. Губы узкие, сжатые, и кожа на шее обвисла. В волосах седины изрядно, и волосы эти мамаша расчесывает день через два, оттого сбиваются они колтунами.
Сама ссохлась. И руки кривоватыми куриными лапами торчат из широких рукавов. Пальцы-то гнутся еле-еле… а туда же, упрямится, ходит работу искать.
Только кому она нужна?
– У него хоть деньги есть?
– Есть, – сказала Таннис чистую правду: денег у Грента водилось немало.
От мамаши пахло мазью и брагой, небось тоже приложилась. Прежде-то она пила мало, разве что по праздникам, да все больше самодельную наливочку жаловала. А тут вот…
…после того, как ее с завода погнали, наливка стала роскошью.
– Если есть, то бери. – Мамашин заскорузлый палец ткнулся в бок Таннис. – Требуй, чтоб давал. И подарков не стесняйся.
Как будто Таннис сильно стеснительной уродилась. Только если она когда-нибудь и пойдет с мужчиной, то не за деньги и не за подарки.
– Ничего, девочка моя. – Мамаша по-своему расценила молчание. Она обняла Таннис, прижала к себе и ласково, как уже давно не делала, погладила по коротким волосам. – Ничего, хорошая моя… так оно всегда… у одних все, а другие…
Мамаша шмыгнула носом. И из светлых глаз ее покатились слезы. Плакала она обычно громко, навзрыд, и оттого рыдания выходили какими-то натужными, точно ненастоящими.
Не получалось ее жалеть.
– Бери, что твое, пока молода. Молодость, она быстро проходит… радуйся жизни… а если этот твой и вправду с деньгами, то пусть поможет… пусть вытащит тебя отсюда.
Таннис сама себя вытащит.
Влипла сама.
И вытащит тоже. Сбежать не получается? И ладно. Не будет она бегать. Всего-то надо – отнести коробку на склад и получить у Грента оговоренную плату. Или даже наоборот, пусть сначала заплатит. Да, так оно надежней…
Мамаша, уткнувшись в плечо Таннис, рыдала. Все-таки надо будет забрать их, не в квартиру Таннис, но просто забрать, поселить в месте поприличней, чтоб хотя бы без сырости этой и тараканов, а то мамаша их боится.
Записку принес мальчишка. Худой, в старой куртке не по размеру, в здоровенных, верно, отцовских сапогах, подвязанных веревкой, он был обыкновенен. И, пожалуй, имейся у Таннис брат, он выглядел бы точно так же.
– Тебе. – Посыльному на вид лет десять было. Но он окинул Таннис цепким взглядом и причмокнул, хлопнул ладонью по заднице. – Пойдем, сестренка, погуляем?
Говорил он хриплым голосом и сигаретку из кармана достал, пытаясь казаться старше. А может,