Механическое сердце. Искры гаснущих жил. Карина Демина
чтобы испугаться по-настоящему. Показалось, что она никогда не доберется до поверхности. И страх подстегнул. В тот раз Таннис колотила ногами и руками, не думая ни о чем, кроме воздуха. Когда же прорвалась тонкая водяная пленка и Таннис сделала вдох, она рассмеялась от счастья: живая!
А вечером мамаша, которой о забавах донесли, взялась за ремень и гоняла Таннис по квартирке, пока рука не устала, за глупость, значит.
И за то, что снова с Войтехом ходила.
Но как бы там ни было, а плавать Таннис умела.
Водяной поток сбил ее, закружил, поволок по полу. Ее ударило о стену, протянуло вдоль нее, выбивая из стиснутых губ пузырьки воздуха. Держаться. Расслабиться, позволяя воде подтолкнуть себя. Проскользнуть под рукавом водоворота, оттолкнуться ботинками, такими неудобными, тяжелыми, и вверх. Выше. Сильней. Не поддаваться страху.
Не паниковать.
И не думать о том, что зал может затопить до самого потолка.
…не такой он и высокий.
«Голова тяжелая, ко дну тянет», – шутил когда-то Войтех, который как никто другой умел с водою ладить. Он забирался и на старый мост, и на вершину древнего, полуразвалившегося дома, и к новой пристани ходил, где над водой высоко поднимались журавлиные шеи кранов.
«Не надо думать о том, что делаешь».
Он шагал в пропасть легко и летел раскинув руки. Полет длился недолго. В воду же Войтех входил без всплеска, без звука.
«Твое тело само знает, как надо. Позволь ему…»
Таннис пыталась научиться, но не успела…
…Тело Войтеха однажды подвело хозяина, пусть и не по своей вине. А может, и права мамаша была, говоря, что такие, как Войтех, своей смертью не умирают.
Умирать Таннис не хотелось.
Легкие горели. И Таннис сдерживала ругательства, заставляя себя двигаться без лишней суеты. Выше. Еще раз. И вот водяная пленка рвется беззвучно, выпуская ее, а теплый, застоявшийся воздух подземелья наполняет легкие. Дышится легко. И под пальцы попадается решетка, за которую можно уцепиться. Силы надо беречь: как знать, насколько она здесь застряла.
Вода уйдет на нижние ярусы, но пока… Таннис вцепилась в решетку обеими руками. Ботинки тянули ко дну, и, пожалуй, она могла бы снять их, но… остаться без ботинок? И без денег? Ну уж нет, потерпится. Она висела на решетке, прислушиваясь к окружающей ее темноте, в которой прятался тот, кто догнал Таннис. Что с ним стало?
Выплыл?
Утонул?
И хрен бы с ним…
– Эй, – ее голос, и без того лишенный всякой мелодичности, после купания и бега вовсе стал хриплым, – ты где там?
Тишина. Всплеск воды.
Точно утонул.
Или тонет.
– Сюда греби. Тут решетка…
Нет, он, конечно, полицейский и ее не пожалеет, и вообще к ним у Таннис отдельный счет, но… вот чтобы просто бросить… это ж не убийство… он сам… Потом вода схлынет, и Таннис уйдет без помех…
– Эй… как там тебя…
Молчит?
Барахтается ведь рядом, теперь Таннис слышит и чувствует по воде, которая начала