Про жизнь Зины. Гала Мазина
как и Зину. А Зине нравилась челка… недолго…
После наступления взрослости (сразу после поступления в институт) Зина приняла самостоятельное решение и отстригла половину длины – прямо до плеч. Скакалки уже не было, мама тихо плакала, когда Зина приехала их навестить.
К весне стрижка надоела, и под действием подружки Тани Зина была выкрашена в тогда модный цвет баклажан. Она сама себе казалась женщиной-вамп, но появилось одно НО: с подружкой вместе ходить было невозможно – они казались двойняшками, а к такой близости Зина была не готова.
За лето волосы отросли, поблекли и пересохли на море. У Зины наконец начали отрастать волосы собственного природного цвета.
Мелкие кудряшки у лица, крупные волны сзади. Нет, все это Зине не нравилось – прическа не очень, кто бы что ни говорил.
И она стала ходить с каре.
Ежедневная укладка феном, вытягивание и закругление кончиков – это совсем не то, о чем она мечтала.
Надо что-то делать… С этого момента в ее жизнь вошли парикмахеры.
Сначала была Люда. Она предложила трехцветное американское мелирование и сделала Зине замечательную круглую прическу гаврош – Володя был счастлив.
После нее был Сережа, странный молчаливый парень, который стриг не по правилам, а по наитию, забывал о Зине с нанесенной на ее волосы краской надолго, чем сильно ее волновал, и в конце концов от непонимания она его так и бросила.
Потом была Мария, модный мастер по изменению женского облика с тонким чувством цвета кожи и гармонии ее с цветом волос. Но Мария воспринимала Зину как личного психолога, много рассказывала, почти требовала совета, была постоянно занята и часто не придавала особого значения Зининой внешности и ее стремлению измениться так, чтоб АХ!.. Зина устала и ушла…
Потом появилась Наташа, тихая, спокойная, как-то сразу вошла в доверие и предложила сохранить природой данную красоту.
Зина объясняла, что цвет волос ей не нравится: какой-то и не блонд, и не рыжий.
В ответ на что в салоне был проведен социологический опрос всех присутствующих, пришлось довериться данным соцопроса и остаться в своем цвете.
Но лучшую стрижку попробовала Зина в Париже.
Сама парикмахерская удивила Зину.
За соседним зеркалом метросексуальный парижанин с легкой сединой на висках, в белоснежной рубашке и обтягивающих джинсах укладывал бабульке ее сиреневые единичные волосы в мелкие кудряшки на бигуди и мило с ней ворковал. Та же читала журнал моды через большую лупу, с шумом перелистывала страницы своими наманикюренными, с бриллиантами пальцами и клала на его стол чаевые. Когда же пришла забирать ее гувернантка и усадила в кресло и повезла, Зина еще долго думала, зачем человеку в кресле маникюр и прическа.
Поразило ее и мытье головы – целый ритуал: руки мастера нежно обхватывали ее голову, массировали, вминали, трогали… Приятно.
Когда же она пыталась объяснить на ломаном английском языке, чего же она все-таки хочет, мастер поставил ее и практически