Тот, кто ловит мотыльков. Елена Михалкова
для Бабкина его вытянувшаяся физиономия.
– Никаких подруг в Долгопрудном. Может, конечно, Жанна не в курсе…
Он придвинул табуретку и сел. Лицо у него было такое растерянное, что Бабкин сжалился.
– Сварить тебе кофе?
Он ждал, что Макар проедется насчет бурды, но тот пробормотал:
– Фейерверки. Заказать и не приехать. Что ты сказал? Да, свари, пожалуйста, все равно пока спать не собираюсь.
Вдвоем они осмотрели комнату Оксаны. Не нашлось ничего, что могло бы объяснить ее исчезновение. Жанна сказала, что всю переписку ее сестра вела с телефона. Аккаунта в социальных сетях у нее не было.
– Если в почте что-то найдется, – сказал Бабкин, осматривая содержимое выдвижных ящиков, – Татаров позвонит.
Украшения, духи – Оксана любила парфюмерию и держала два десятка флаконов в шкафу, – любовные романы в мягких обложках, мягкие игрушки, забытые ребенком, наручные часы, массажер…
– Где рабочие документы? – спросил Макар.
– Татаров увез. Ты что-то нашел?
Илюшин держал в руках длинную прямоугольную коробку матового черного цвета.
– Портативный принтер, – сказал он.
– Ну, ничего удивительного для женщины ее образа жизни. Мало ли, что ей требовалось распечатать в поездках!
– Да, только что он делал на подоконнике, за шторой? Выглядит так, словно она сунула его туда в спешке и забыла.
Ни сестра, ни муж, ни брат ничего не могли сообщить о принтере.
– Ой, я его впервые вижу, – удивилась Жанна. – Не знаю, зачем он ей понадобился.
– Вы не замечали, чтобы Оксана им пользовалась?
– Никогда. А это точно ее?
Бабкин снял отпечатки. Они принадлежали Оксане.
Он не видел ничего странного в этой находке.
– Я все равно не понимаю, зачем он ей нужен, – сказал Макар, запирая комнату.
Сергея кольнуло неприятное ощущение, что, отвлекшись на принтер, они что-то упустили, но тут позвонила Маша, и комната Оксаны Баренцевой вылетела у него из головы.
5
«Все ходят с сотовыми, хоть гопники, хоть наркоманы, – повторил про себя Илюшин слова напарника, – и за каждым остается след; за любой проплывающей рыбой тянется невидимая ниточка, можно вообразить мир как перекрестье этих линий, путаницу узлов, сгустившуюся штриховку рыбьей стаи, замершую тысячеголово – и вновь разбегающуюся одиночными чиркающими серебристыми следами. Каждый телефон уникален. Он безостановочно подает сигнал. Если бы в две тысячи первом была такая система пеленга телефонов, как сейчас, можно было бы не объезжать заправки, не демонстрировать сотрудникам пустую канистру, не таращиться до покрасневших глаз в мутную запись с камер. Достаточно было бы распечатки от телефонистов. Там, на этой распечатке, была бы записана вся история: как два телефона двигались навстречу друг другу, столкнулись и целых пять или даже шесть минут находились рядом. Как второй уплыл прочь, к другому телефону, только что вернувшемуся из детского сада или магазина, а первый остался лежать на пустыре. Даже