Сорок второе августа. Кира Мюррей
Сони была светлая кожа и светлые волосы, она была одной из немногих натуральных блондинок. Но он помнит только по найденной где-то на чердаке фотографии. До этого она была лишь образом.
Он слышал в громком женском смехе напоминание на её смех, видел в блестящих веселостью глазах её глаза. Но больше всего ему запомнилось, как Соня ходила. Она слегка покачивала бедрами и бросала хитрые взгляда, как будто пыталась подловить кто все же очарован ней.
Она была старше за него на четыре года и жила в небольшой деревеньке, куда Вениамин приезжал на лето к бабушке.
Соню ненавидели девушке. Они искренне не понимали, как она со своей посредственной внешностью умудряется очаровывать мужчин. Девушки не видели того, что видели в мужчине. Тот какой-то непонятный свет, который, казалось, девушка излучала.
Она была идеальной кандидаткой для первой влюбленности.
И в этой официантке Вениамин видел призрак его старой и чистой любви.
Пусть волосы были темными, кожа сверкала бронзовым отливом загара, а глаза были по-колдовски черными. При взгляде на неё так же замирает сердце и ты не можешь оторвать взгляда от того, как она легко взмахивает рукой или небрежно откидывает тяжелые, густые волосы за спину.
Она отошла от бара, поставив на поднос несколько пиал с орешками. Что-то весело крикнула бармену и танцующе, Вениамин даже не замечал, что играет музыка, пошла обратно к их столику. Она ловко обходила других посетителей и казалось вот-вот закружится в танце.
Ему казалось, что он как в живую может представить её кружащей под солнцем где-то на пляже. Босые ноги оставляют следы на горячем песке. На шее ожерелье с ракушек, а черные глаза горят каким-то диким и завораживающим огнем. Вся девушка была полна какого-то необузданным огня.
– Ваши орешки, мальчики, – поставив пиалы, сказала она.
– Спасибо, дорогая, – нагло ухмыльнулся Олег, без стеснения разглядывая пышные бедра и вырез блузки.
– Спасибо, – хрипловато сказал Вениамин, бросив взгляд на бейджик, – Варвара.
– Всегда пожалуйста, дорогой, – радостно, до неловкости как-то искренне, сказала девушка, неотрывно глядя в глаза Вениамина, – если что-то понадобится – обращайся.
– Похоже ей Веня понравился, а не ты, – взорвался хохотом их столик, как только девушка ушла.
Вениамин отмахнулся, вежливо-натянуто улыбаясь. Не зная куда деть руки он потянулся к орешкам и закинул несколько в рот. Тем более это был весомый повод, чтобы не отвечать на эту глупейшую шутку.
Все в их компании знали, что он ненавидит, когда о любви и симпатиях говорят в насмешливом тоне. Возможно, от того, даже в студенческие времена он никогда не был душой компанией. Невозможно быть любимчиком каждого, если не разделяешь любови к шуткам на такую животрепещущую тему, как женщины.
– А смысл? – продолжали хохотать они, – Наш Веня хороший мальчик! Он не изменяет!
В наши прекрасные времена, почему-то смешно из-за чужой нравственности.
– Эй, Веня, можешь замолвишь перед ней за меня словечко? –