Игра жизни. Психологические и философские эссе. Максим Чекмарёв
фетишизме. В случае с пространством психики оба этих варианта – подмены.
Что же мне остаётся делать, помогая? О, только самая сложная работа – быть собой. Роджерс описал это качество словом «конгруэтность», говоря о том, что внешнее и внутреннее должны совпадать. Похожий латинизм – «аутентичность», призывает к естественности. Инструмент моей работы – моя личность, а не какая-то выдуманная. И если сейчас моя личность не годна быть такой, которую можно показывать клиенту, это означает, что я в данный момент нуждаюсь сам в терапии. И это важная часть профессиональной подготовки и совершенствования любого психотерапевта – лечиться. А если я достаточно здоров, то мне удастся построить с клиентом здоровые отношения. Я стану ему спутником в его изменениях. Буду собеседником, предлагающим свои знания, чтобы помочь расшифровать значение симптомов и перейти от симптома к причине – конфликтам между разными элементами психики. Распутать клубок трудностей, находящихся в моей голове, невозможно чужой рукой. Моя задача оставаться в диалоге. Только для клиента его чувства – реальность, в которой он живёт. Поэтому я буду ориентироваться на его темп, верить его реальности, но как партнёр по диалогу, я способен делиться тем, как в моём внутреннем мире отражается клиент. Эти мои переживания – условная модель того, как с ним себя чувствует любой человек. Только они не делятся с ним переживаниями безоценочно, они реагируют, а не рефлексируют на его личность. А моя рефлексия станет камертоном для его стараний настроить себя на новый лад. Вместе мы способны локализовать его трудности, описать их полно и точно, наметить план решения задач и добиться его выполнения. В итоге мы получим больше, чем избавление от симптома – устранение механизма его возникновения. И это можно назвать собственно психотерапией, в отличие от её первоначала – архе – обычной человеческой открытостью боли другого. Без первоначала нет терапии, нет избавления от боли. Но без диалога, в котором появляется второй, имеющий определённое профессиональное видение проблем, нет преодоления причины, высвечивающейся в отношениях между клиентом и терапевтом.
Раз есть архе терапии, есть и её акме. Высшая точка и цель, находящаяся над царством утилитарного. Справляясь с проблемой, клиент встречается с самим собой. Он получает опыт помощи со стороны и готов теперь к самопомощи. Но любая проблема – это препятствие на пути. А что это за путь? Кто я и куда иду? Это уже другой род вопросов, которыми продолжается терапия, если клиент готов к самотрансценденции – выходу за пределы себя навстречу смыслу. Чему-то такому, вокруг чего можно организовать всю свою жизнь. Иначе она развалится, если будет всего лишь процессом решения повседневных задач. Повседневность должна стать частью большего процесса. За анализом должен последовать синтез. Рассматривая механизмы психики, я учился ей пользоваться. Но это