Порочный выстрел. Анна Котляревская
И я до сих пор расшифровываю первые страницы!
Ладно, допустим его мнение поменялось. Возможно, что-то почувствовал… Не исключено, потому что мы все же люди… Мы любили друг друга… Но я вижу, что его отвращение не прошло. Тогда почему он заставляет себя желать другого?
Возможно, это борьба. Его внутренняя. Возможно, ему нужно время, чтобы… привыкнуть к собственным желаниям. Чтобы… чувства пересилили отвращение…
Но хочу ли я этого? Верю ли я в возможность «начать с начала»?
Пожалуй, я бы хотела верить. Возможно, если бы я простила себе, то позволила бы подобные чувства… позволила бы себе чувствовать… Потому что все эти годы я прятала от себя Марка. Мне казалось, что я даже не достойна того, чтобы держать его в своих мыслях… Я боролась сама с собой и, если честно, очень часто проигрывала.
Какой вывод?
Мы оба прятали друг друга от себя. Я пряталась за стыдом, а он за ненавистью. Но, кроме этого может быть еще что-то? Могло остаться? И, возможно, только сейчас, когда мы встретились… мы почувствовали это. Но нам нужно время, чтобы простить и привыкнуть… и, если отношения – это всегда двое, а любовь – это всегда взаимно, значит, мы должны помочь друг другу… Я должна помочь ему…
Он сделал шаг, теперь моя очередь.
Мое сердце вновь начало взволнованно биться. Не верю, что все так перевернулось. Подобное решение пугает меня и приятно волнует. Не могу даже представить к чему нас это может привести… Но я бы хотела увидеть к чему.
Я переоделась в черные джинсовые шорты и голубой топ с широкими, короткими рукавами, которые свисают с плеч. Завязала на голове косынку того же цвета, а влажные волосы убрала наверх. Кажется, впервые за долгое время, мне захотелось быть красивой… В чемодане я нашла косметичку и подкрасила ресницы. Они так дрожали, что процесс затянулся. Готова…
Выдохнула раза три, как будто пыталась избавиться от старого кислорода, прежде чем сделать шаг в новую реальность… Вышла из каюты и еще минут десять искала спортивный зал. То, что он здесь есть, тоже немного шокирует. На такой яхте можно жить месяцами!
Когда я вошла, Марк отжимался на брусьях, спиной ко мне. Судя по напряженности его мышц, это уже не первый подход. Уууух… Каждая его мышца движется настолько агрессивно-сексуально, что я замираю. Очень сильно нервничаю. Совсем не знаю, что говорить и как себя вести… Может он уже передумал?
Боже, Мэри. Ты такая робкая стала. Как мышонок. Подозрительный, хотя и наивный одновременно. Вообще разучилась брать ситуацию в свои руки, плывешь по течению и медленно умираешь в тюрьме, которую сама для себя устроила. Может, хватит?
Я прикусываю нижнюю губу и говорю себе, что достаточно. Иду к мужчине, зная, что делать. Если я хочу помочь ему…, то есть только один способ. Я тихо замираю за его спиной, пальцы дрожат… зажмуриваюсь и касаюсь его.
Ладони ложатся чуть ниже потных лопаток и я чувствую, что он замер, оторвавшись ногами от пола. Вздрогнул под моим прикосновением, а затем медленно опустился. Я открыла глаза, потому что не хочу, дабы он думал,