Сброд. Влад Райбер
Ну и воняет у тебя тут, дед! – пискнул мелкий. – Вонища!
Иван Алексеевич мылся редко, одежду не менял. Весь дом пропитался его духом.
– Серый, смотри, ружьё! – закричал мелкий.
Иван Алексеевич вошёл в дом и встал между ружьём, которое стояло в углу и мальчишками. Старик больше не ругался и не махал руками.
– Дед, а ружьё стреляет? – спросил конопатый.
– Стреляет, – ответил старик.
Подростки перестали вести себя буйно. Они вытянулись, как два послушных пса. Мальчишки не боялись, они стали уважать старика за то, что у него есть ружьё.
– Можно посмотреть? – спросил тот, что постарше.
– Нельзя, нос себе отстрелишь, – ответил дед.
– А можешь показать, как оно стреляет? – не сдавался мальчишка. – Пожалуйста!
Иван Алексеевич взял ружьё и сказал мелкому:
– Дай-ка мне патроны. Вон в том ящике.
Пацан вертел головой, пытаясь понять, куда показал ему старик, потом заметил железный ящик и кинулся к нему. Сначала хотел взять его весь, но понял, что не поднимет такую тяжесть. Сел на колени, открыл крышку и стал доставать патроны.
– Хватит, хватит! – остановил его дед. – Давай сюда.
Мальчишка протянул ему несколько патронов. Иван Алексеевич зарядил один в ружьё, другие сунул в карман.
Пацаны смотрели во все глаза и горели от нетерпения.
– Идём, – сказал Иван Алексеевич и пошёл к двери. Оба мальчика двинулись за ним, но старик остановил мелкого. – А ты не ходи. Сиди тут и смотри в окно.
– Да, ты в окно смотри, а то оглушит! – подразнил его конопатый. Он гордился, что его выделили, что его выбрали. – Дед, а ты мне дашь стрельнуть?
– Какой тебе стрельнуть? Ты и ружьё не удержишь, – Иван Алексеевич показал конопатому, куда нужно встать, а сам отошёл от него на несколько шагов.
Пацан не понимал, что происходит, послушно стоял посреди двора. Ждал чудес. Его друг торчал в окне.
Когда старик направил ружьё на конопатого, он только заулыбался. Думал с ним шутят. А Иван Алексеевич спустил курок и зажмурился от залпа. Когда он открыл глаза, то увидел, что мальчишку отшвырнуло к поленнице. Ноги у него дёргались.
Всё это было как в тумане. Иван Алексеевич надломил ружьё, вставил новый патрон и пошёл в дом. Там сидел мелкий. Он залез в угол. Глаза у него были круглые-круглые, и он весь трясся.
– Не надо, дед! Не надо, дед! – говорил он. Не понимал, что ещё больше злил Ивана Алексеевича, называя его дедом.
Когда старик наставил на мальчишку ствол, он заорал во всё горло. От выстрела его как на изнанку вывернуло, и стало тихо.
Иван Алексеевич выволок тело во двор. Увидел, что конопатый возле поленницы всё ещё дёргается. Старик снова зарядил ружьё и в упор прострелил мальчишке грудь. Всё было в крови.
Иван Алексеевич бросил ружьё во дворе, пошёл в дом, залез в кровать и зарыдал. Он думал, что теперь всё кончено.
Уже стемнело, а он всё плакал, всхлипывал и вздрагивал.