Хроники Нового Света: Начало Метаморфоз. Акт 1. Томас Мьюр
горелой бумаги и вонью десятка флаконов духов. Приторно-тошнотворный вязкий запашок формальдегида, которым веяло отовсюду. Почувствуй я подобное наяву – непременно стошнило бы.
Когда местный антураж окончательно приелся, вдалеке раздались звуки поезда… но даже они ломали все известные законы. Вместо привычного грохота вагоны сопровождал пронзительный скрип, походивший на скрежет ногтей по школьной доске. Всё ближе и ближе, заставив меня заткнуть уши, лишь бы приглушить убийственный шум. Я стоял на коленях, держась за голову, и видел, как трещины на земле перестали восстанавливаться, как лежавшая рядом со мной скомканная газета зависла в воздухе, а кровавые пятна на одежде, обретя утраченную влагу, кинулась к рельсам, надеясь, что оттуда их никто не прогонит.
Наконец, поезд остановился напротив перрона. Он беззвучно распахнул двери, дабы выпустить ломившуюся наружу толпу людей. И если вы думаете, что с ними всё было в порядке, я вас очень сильно расстрою… У пассажиров отсутствовали лица. Только некая «пустота», обтянутая кожей, лишённая глаз, носа, рта, волос и всего того, что могло сделать человека особенным. Эти безликие создания вели себя совершенно обыденно: куда-то спешили, перетаскивали сумки и друг другу помогали. На них также была одежда, вполне типичная для представителей рода людского. Если не обращать внимания на «физиономии», пассажиры казались вполне нормальными.
Пока ошарашенный Мэтт Саммерс стоял на коленях, гадая, какой заумный диагноз ему поставит дипломированный психиатр, последний безликий покинул вагон, подхватил левитировавшую рядом со мной газету, аккуратно расправил её и удалился. Быть может, это наваждение могло оказаться бессмысленным, не выйди следом за ним Джеффри. В отличие от иных обитателей перрона, он так же, как и я, обладал лицом и, будучи верным себе, положил руку мне на плечо. Мы ничего не говорили – просто смотрели один на другого, не смыкая глаз. Палмер улыбался и от его присутствия я ощущал лёгкое успокоение.
Нашу своеобразную игру «в гляделки» прервала пума, ступившая на перрон. Животное выглядело очень солидно: его морда тоже пестрила индивидуальными чертами и выразительностью, блестящая ухоженная шерсть смотрелась роскошно, усы торчали в разные стороны, а глаза отливали люминесцирующими бликами. Сильные лапы шаг за шагом несли хищницу в нашу сторону. Подойдя к Палмеру и немного потоптавшись на месте, большая кошка покорно уселась у его ног и уставилась на меня. Мгновенье спустя она принялась облизывать мой рукав, а Джефф и я перевели взгляд с неё друга на друга. Мы оба молчали, окружённые гротескными звуками жутковатого перрона, и растворялись в них.
Наконец, мой друг сделал шаг назад. Затем ещё один. И ещё. Он зашёл в вагон поезда, двери которого тотчас закрылись. Издав знакомый противный скрип, состав сдвинулся с места и отправился вдаль, скрывшись во тьме, а я остался наедине с пумой и посмотрел ей в глаза: вертикальные дрожащие зрачки предупреждали о чём-то страшном. О чём-то, что могло