Сто кило историй. Екатерина Никитина
снимать не хочется.
Продавщица хмыкнула, но проводила Маргариту до кассы. А дальше они вместе с кассиршей смотрели, как Маргарита выходит из магазина походкой от бедра, вся как есть – в сером пуховике, серой шапке, черных зимних еще сапогах и розовом платье, нелепо торчащем из-под пуховика.
– Блин, ну как сахарная вата, – сказала одна другой. – Неужели сама не видит?
Маргарита шла по улице, горделиво держа осанку, оставляя после себя легкий шлейф духов. Муж открыл ей дверь. Она вошла в квартиру, сняла пуховик и сказала:
– Смотри, какая я.
– Королева, – восхищенно ответил муж. – Всегда это знал.
Про спортзал
После сытного ужина, когда Владимир расположился на отдых от трудов и забот, жена торжественно внесла в зал напольные весы и поставила их перед диваном. Владимир, смотревший футбол, намека постарался не заметить. Тогда жена вздохнула и переместилась левее, грудью аккуратно закрыв благоверному экран.
– Ну Наташ, – воззвал к ее совести Владимир, – ну грудь-то твою я уже видел, а этот матч первый раз смотрю…
Наталья пропустила хамство мимо ушей. Владимир подождал еще немного, грудь не сдвинулась с места, и он предпринял второй заход:
– Ты меня не любишь, – с уверенностью сказал он. – Вон какой красавец тебе достался, а ты его куском хлеба попрекаешь. Вот не иначе, как по расчету замуж выходила.
– Вов, у тебя машина есть? – невинно поинтересовалась Наталья.
– Нет, – не считывая намек, честно ответил Владимир.
– А дача? А квартира своя?
– Ты к чему клонишь? – заподозревал недоброе благоверный.
– Я к тому клоню, что так плохо даже гуманитарии не рассчитывают, а у меня все-таки высшее экономическое. Так что не воображай: выйти замуж за тебя можно было только по большой любви. Что я сдуру и сделала.
– Чего сразу сдуру?
– А с того! На работе девчонки хвастаются: у одной мужик – золотые руки, всю технику в доме отремонтировал, сейчас ремонт затеяли, так он ей лишний раз кисточкой махнуть не дает, все сам, все сам. У второй не мужик, а Бандерас, мускулы на солнце блестят. А ты у меня если чем и блестишь, то намечающейся лысинкой и животиком. Уже не помню когда что тяжелее пирожка поднимал.
– Вот теперь обидно, Наташ! – от оскорбления Владимир даже с дивана приподнялся. И непроизвольно потрогал макушку в поисках мифической лысины. – Я тут тружусь не покладая рук на благо семьи.
– Ага, еще скажи, что от мышки трудовые мозоли!
Семейная идиллия продолжалась до позднего вечера, и, когда Владимир вышел из душа в небрежно повязанном на поясе полотенце, жена встретила его не сбившимся от страсти дыханием, а оскорбительным фырканьем. Владимир покосился в зеркало. Оттуда на него смотрел вполне красавец мужчина, правда с внушительным животиком, но в остальном, в остальном…
Противостояние продолжалось неделю, причем если Владимир избрал благородную политику шланга (сделать вид, что ничего не происходит, и надеяться,