Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников. Монголия XVII – начала XX века. Роман Почекаев
к различным аспектам правового развития Джунгарского ханства, опирались преимущественно на сохранившиеся ойратские правовые памятники – «Их Цааз» и указы Галдана Бошугту-хана (1671–1697)[118], либо на китайские источники, содержащих сведения о правовом регулировании отношений у ойратов[119].
Ценнейшие сведения об особенностях правового развития Джунгарского ханства содержатся в записках российских путешественников. Эти источники неоднократно привлекались исследователями истории Джунгарии и русско-джунгарских отношений, однако, насколько нам известно, специально как источник по истории права Джунгарского ханства они до сих пор не исследовались. Между тем их анализ позволяет сформировать принципиально иное представление о ситуации в монгольских государствах, чем складывающееся при опоре только на ойратские правовые и китайские источники[120].
Вместе с тем записки путешественников дают возможность увидеть, что государственное и правовое развитие Джунгарского ханства не всегда являлось эволюционным: в отдельные периоды своей истории оно снова превращалось в конгломерат почти независимых владений лишь под номинальной властью верховного правителя. Тем не менее именно записки иностранных очевидцев позволяют в полной мере осознать, насколько значительный рывок был сделан ойратскими ханами в развитии подвластной им страны в самых различных сферах государственных и правовых отношений. Особенно ярко это проявилось в конце XVII – первой половине XVIII в.: в то время как правители Халхи, все больше интегрировались в маньчжурское политико-правовое пространство, Джунгарское ханство достигло апогея своего развития и не только сохранило независимость, но и проводило масштабную завоевательную политику, на равных противостоя империи Цин в Центральной Азии и Тибете[121].
Государственность Джунгарского ханства. Уже в 1620–1630-е годы Джунгарское ханство являло собой резкий контраст с раздробленными северными и восточными монгольскими ханствами и княжествами, возникшее в Западной Монголии в 1620–1630-е годы. Сообщения русских послов позволяют сделать вывод о сильной власти верховных ойратских правителей, их способности контролировать подданных – вплоть до членов правящего рода и улусных владетелей.
Так, например, сын боярский М. Ремезов в статейном списке по итогам своего посольства 1640–1641 гг. к Эрдэни-Батуру-хунтайджи (1635–1653) сообщает о мерах, предпринятых ойратским монархом против влиятельного улусного владетеля Кулы-тайши, который даже самостоятельно поддерживал дипломатические отношения с русскими властями. Согласно запискам Ремезова, Кула «контайшина приказа не послушал, на думу к нему, контайше не приехал», за что хунтайджи взял с ослушника штраф 200 лошадей, заставил отдать дочь замуж за другого улусного правителя, а самого Кулу-тайши лишил должности, заменив другим наместником-«прикащиком»[122]
Конец ознакомительного
См.:
См. подробнее:
Русско-монгольские отношения 1636–1654: сб. документов. М.: Изд-во восточной литературы, 1974. № 47. С. 209.