Эндимион. Восход Эндимиона. Дэн Симмонс
компьютер, – за исключением скуки. Последняя является чисто человеческим феноменом, лекарства от которого, по-моему, не существует. – Наступила тишина, затем компьютер объявил: – До перехода две минуты десять секунд. Все системы работают нормально. Погони не обнаружено, хотя «Святой Антоний» следит за нами при помощи детекторов дальнего действия.
Энея встала:
– Пошли посмотрим, как произойдет переход.
– Откуда? Из проекционной ниши?
– Нет, – откликнулась девочка. – Снаружи.
На корабле, о чем я и не подозревал, имелся балкон. На него можно было выйти в любой момент – даже когда звездолет разгонялся до спин-скорости, готовясь к переходу в состояние С-плюс. Я ни о чем подобном не догадывался, а если бы мне сказали, ни за что бы не поверил, что такое возможно.
– Выдвини, пожалуйста, балкон, – попросила Энея. Корабль подчинился, и мы через сводчатый проход вышли в космос. Конечно, это был не открытый космос; даже мне, пастуху, провинциалу, было известно, что в открытом космосе у нас лопнули бы барабанные перепонки и глаза и мгновенно выкипела бы кровь. Но впечатление было полным – если не считать того, что в открытом космосе не бывает роялей.
– Это не опасно? – спросил я, прислоняясь к поручню. Гиперион превратился в крохотную искорку, его солнце сверкало по правому борту, а за кораблем тянулся плазменный хвост километров десяти длиной. Казалось, мы балансируем на высокой колонне голубого камня. Зрелище было не для тех, кто страдает боязнью высоты или агорафобией. Кстати, до того момента я и не предполагал, что подвержен обоим заболеваниям.
– Если откажет силовое поле, мы погибнем в долю секунды, – сказал А.Беттик. – А какая разница, где погибать, внутри или снаружи?
– А радиация? – не сдавался я.
– Экран отражает вредные космические лучи и затемняет свет ближайших звезд, чтобы пассажиры не ослепли. В остальном он проницаем для любого излучения.
– Понятно. – Я инстинктивно попятился.
– Тридцать секунд до перехода, – сообщил компьютер. Даже с балкона казалось, что он вещает откуда-то из центра каюты.
Энея уселась за рояль и начала играть. Мелодия была незнакомой, но явно классической… Пожалуй, века из двадцать шестого.
Я ожидал, что корабль предупредит нас о переходе – ну, станет отсчитывать последние секунды или предпримет что-нибудь еще в том же духе, – однако мои ожидания не оправдались. Внезапно включился двигатель Хоукинга, послышался гул, палуба под ногами задрожала, голова пошла кругом – мне почудилось, будто меня вывернули наизнанку, безболезненно и безжалостно; а затем ощущение исчезло столь же неожиданно, как и возникло.
Космос тоже исчез. Я имею в виду картину, которую лицезрел секундой ранее – яркое солнце Гипериона, крошечная планета, окруженный светящимся ореолом корпус корабля, редкие звезды, которые можно было разглядеть сквозь ореол, колонна голубого пламени. Все пропало, а появилось… Трудно подобрать слова.
Звездолет никуда не делся, он по-прежнему