Парализатор. Сергей Бакшеев
предстоит быть получеловеком!
– Ты боишься, хороший мальчик. Боишься, что будет больно. Но боль бывает сладкой.
– Нет! – Я ору и брыкаюсь изо всех сил.
– Тише. Есть и другой способ удовлетворить мужчину, – решает Дэн и шепчет мне в ухо: – Ты ведь догадываешься, о чем я. Согласен?
Я отдергиваю голову от его слюнявых губ. Дэн воспринимает это по-своему.
– Вот и хорошо.
Его рука заползает мне на затылок, становится жесткой. Он с силой дергает меня. Я сваливаюсь на пол. Дэн нервными движениями усаживает меня перед собой. Мое лицо напротив его обнаженного паха. Он возбужден и надвигается.
– Ну же! Не томи, малышка. Я весь на взводе. Закрой глаза и представь конфету. Теплый сладкий «чупа-чупс».
Твою ж мать! Как мне его остановить?
Мои руки сильны, но не настолько, чтобы одолеть здорового мужчину. Я ЧОВ, и сейчас выхолощенный стерильный термин показывает свою грязную изнанку. Ограниченная возможность – это безграничная зависимость, в данном случае от насильника. Ему предначертана жизнь, а мне прозябание. Ему удовольствие, а мне унижение.
В голове разрастается огненный шарик. Спонтанные вспышки боли преследует меня с момента катастрофы. От нее нет лекарств. Чтобы справиться с болью я обычно обхватываю голову, стискиваю зубы и сгибаюсь к коленям. Под черепом жжет, а тело колотит озноб. Голова заполняется злыми дергающимися фигурками, их не изгнать, можно только перетерпеть. В такие моменты я становлюсь еще более беспомощным.
Нет! Ни за что!
Сегодня я не буду закрывать глаза. Пусть Дэн знает, как я его ненавижу. Он может меня сломить, но не победить. Я смотрю в лицо Дэну, и внезапно чертик в голове становится уменьшенной копией насильника. Он гибок, словно сделан из мягкой глины. Я не могу уничтожить большого Дэна, но чертик в моей власти. Я уже проделывал такое. Это единственное, что мне остается наедине с болью.
Огненный шарик боли атакует копию Дэна в моем сознании. Глина твердеет под натиском огня, превращается в керамику, и фигурка становится каменной. С внутренним врагом я разобрался. Я желаю, чтобы и внешний гад окаменел и почувствовал себя жалким и беспомощным. Он на своей шкуре должен познать, что такое быть парализованным, когда тебя каждый может унизить. Я хочу встать, обрести силу в ногах и дать подонку полноценный отпор. Он храбр только с заведомо слабыми.
Злость, помноженная на желание, концентрирует энергию. Моя голова тяжелеет. Чтобы избавиться от внутреннего жжения, я выплескиваю сгусток ненависти сквозь зрачки. По телу Дэна пробегает судорога. Мой взор на миг мутнеет. Я слышу звук падающего тела и не соображаю, кто из нас упал?
Пелена рассеивается. Вот дела! Я вижу лежащего перед собой Дэна. Он словно окаменел. Как глиняный чертик в моем сознании.
Я опираюсь о топчан, поднимаюсь, цепляю свои штаны, делаю несколько шагов и сваливаюсь в родную коляску. В голове боль и пустота. Боль отпускает медленно.
Я перехватываю испуганный взгляд Дэна. Глаза единственное, что двигается в его теле. И тут я понимаю, что произошло