Столпы Творения. Терри Гудкайнд
Эта потайная тропа была почти недоступна, по ней было невозможно пройти, если не знать точного маршрута в лабиринте возвышающихся скал, расселин и узких карнизов над краем ущелья. А кроме того, мать с дочерью позаботились, чтобы ключевые части маршрута были укрыты буреломом и специально посаженными кустами.
С юных лет Дженнсен с матерью часто переезжали и никогда не задерживались долго на одном месте. Здесь, однако, они ощущали себя в безопасности и прожили уже больше двух лет. Ни один путник ни разу еще не обнаружил их укрытие в горах – как случалось в других местах, где им довелось жить, – а жители Бриартона, ближайшего к ним города, никогда не осмеливались заходить в темный, пугающий лес так далеко.
Почти нехоженая тропа вокруг озера, с которой упал солдат, была от них на таком же расстоянии как любая другая тропа. Только один раз Дженнсен с матерью побывали в Бриартоне. Едва ли кто-нибудь вообще знал, что они живут среди непроходимых гор, вдали от пахотных земель. Кроме случайной встречи с Себастьяном, Дженнсен никогда никого не видела вблизи своего дома. Это было самое безопасное место, которое когда-либо у них с матерью было, и девушка уже осмеливалась считать его своим домом.
С шестилетнего возраста Дженнсен преследовали. Несмотря на все меры предосторожности, которые предпринимала ее мать, несколько раз они были близки к тому, чтобы их поймали. Преследователь не был обычным человеком, его не сковывали традиционные методы поисков. Дженнсен знала, что сова, наблюдающая с высокой ветви за тем, как она пробирается по горной тропе, вполне может быть его глазами. Как только Дженнсен добралась до дома, ей навстречу вышла мать с наброшенной на плечи накидкой. Они с дочерью были одного роста, у матери были такие же густые волосы, но скорее каштановые, чем рыжие. Ей еще не исполнилось тридцати пяти, и она была для Дженнсен одной из самых красивых женщин, а ее фигурой залюбовался бы сам Создатель. В других обстоятельствах вокруг матери вились бы бесчисленные ухажеры, готовые отдать за нее выкуп, как за королеву. Однако насколько прекрасным было ее лицо, настолько же любящим – сердце, и она, чтобы защитить свою дочь, отказалась от всего на свете.
Иногда Дженнсен начинала жалеть себя, вспоминая, чего в ее жизни не было из того, что могло бы быть. Но она тут же вспоминала мать, которая отказалась от всего этого по доброй воле и ради своей дочери… Больше всего мать была похожа на ангела-хранителя во плоти.
– Дженнсен! – Мать кинулась к ней и обняла за плечи. – О-о, Джен, я уже начала волноваться. Где ты была? Я уже собиралась искать тебя, я решила, что с тобой приключилась беда.
– Так оно и было, мама, – сказала Дженнсен.
Мать на мгновение замерла, затем, не задавая никаких вопросов, обняла дочь. После дня, наполненного пугающими событиями, объятия матери были для Дженнсен как чудодейственный бальзам. Наконец, по-прежнему успокаивающе обнимая дочь за плечи, мать потянула ее в дом.
– Заходи внутрь, надо обсохнуть. Я вижу, у тебя отличный улов. Мы пообедаем, и ты подробно мне все расскажешь.
Дженнсен замедлила