Схватки в тупиках (сборник). Павел Виноградов
безнадёжности. Упрямство. Молча он полез в матерчатую сумочку на боку и достал в несколько раз сложенную бумажку.
«Я, Обломов Родион Романович, 1991 г.р. (паспортные данные), завещаю своё сердце Анохиной Анне Николаевне как трансплантант для пересадки»
Бумага была, как положено, заверена нотариусом. Господи, какой бред!
Но Аня… Аничка.
Я принял её недавно от детского кардиолога. Она была безнадёжна – порок не позволял ей дожить до двадцати. Скорее всего, умрёт раньше. Разумеется, она стояла в очереди на пересадку, и такую операцию вполне могли провести в моём институте. Дело за одним – за донором. Я слишком давно работал кардиохирургом и прекрасно понимал, что шансов дождаться, чтобы некто со здоровым сердцем, да таким, которое не отторглось бы организмом девочки, умер бы так, чтобы орган оказался в полном порядке, да чтобы его успели доставить сюда… Шансов почти не было. Хуже всего, что это понимала и Аня, и её бабушка.
Девочка была красива – тихой, замкнутой красотой, которая знает, что не дождётся расцвета. Девочка была умна и начитана. Она была вежлива и приветлива. И она умрёт.
За годы работы моё сердце не успело зачерстветь до такой степени, чтобы я мог равнодушно принять это.
И тут появляется, откуда ни возьмись, этот Родя Обломов со своей возмутительной бумагой.
В детстве я стеснялся своего имени и страшно злился на мамашу, которая меня им наградила. Потом понял, что злиться на неё мне надо не за это. А имя… что имя. Она просто терпеть не могла фамилию мужа, и любила читать Достоевского. И сейчас любит: иногда томик валяется раскрытым рядом с её тахтой, а она, бухая, дрыхнет на спине, некрасиво раззявив рот.
Вы скажете, я плохой, потому что не люблю свою маму? Да, я плохой. Я такой мудак, честно говоря… Но маму я любил. Когда-то. Что касается папы, я его не помню. Он сбежал от нас, когда мне не исполнилось и года. Ну и какая у вас может быть жизнь в нашей стране неподъёмных возможностей, если вас зовут Родя Обломов, вы единственный ребёнок у одинокой пьющей матери, живущей на пенсию по второй группе инвалидности, если вы слишком высоки, сутулы и худы, а лицо всё ещё кое-где покрывают саднящие прыщи, которые так сладостно трескаются и исходят густым жемчужным гноем, когда вы давите их перед зеркалом? Да хреновая жизнь! К счастью, пока мама ещё работала в своей конторе, до инсульта, мне был куплен на день рождения приличный комп, и он как-то легко и просто вошёл в мою жизнь так, что иногда мне кажется: он – просто продолжение меня. Или я – продолжение его. Короче, спец я неслабый, и на ФИТ в местный универ влетел, как на крылышках. Что касается заработка… Не надо думать, что хакеры только тем и занимаются, что взламывают счета в банках. Такое бывает, но… В общем, редко бывает, я этого, по крайней мере, никогда не делал. В Сети до фигища других способов заработка – сравнительно лёгких и относительно безопасных. И того, что я имел, посидев пару часов вечерком с клавой перед монитором, хватало и мне на шмотки, и мамаше на вино.
О ней мне совсем не хочется думать, особенно теперь, в этих сырых кустах, когда пистолетная рукоять врезается в ладонь.