Пепел звезд. Елена Гайворонская
смазливыми сексапильными куколками, мечтавшими о карьере в модельном бизнесе. Затем у Маслова закончились деньги. Полученного жалования фотографа хватило на два дня. Шурик впал в уныние.
И тогда кореш предложил заработать. С изумлением Шурик узнал об истинном направлении его процветающего бизнеса. В одном из спальных районов столицы кореш держал бордель. Суть работы Шурика состояла в том, что он должен был тайно заснять одного из любителей «клубнички» – преуспевающего бизнесмена, почтенного отца семейства, когда тот развлекался сразу с двумя малолетками. До сих пор Маслов отчетливо помнит потную жирную спину и трясущиеся щеки своего первого «объекта».
Через несколько дней довольный до соплей кореш торжественно вручил Шурику его долю – две тысячи долларов наличными. И работа пошла.
Из значительного числа клиентов кореш безошибочно вычислял тех, кто не станет поднимать шума и пыли. Жалости к «объектам» Маслов не испытывал – дорожишь репутацией, так сиди дома, а не шляйся по притонам. Сам он вел поистине эпикурейский образ жизни, тратя добытые бабки на девочек и развлечения. Для разъездов по городу купил «шестерку» – к чему «светиться» крутой иномаркой? К одежде Маслов был также крайне равнодушен, меняя ее по мере пришествия в негодность. Без разницы, какой на тебе прикид. Главное, что под ним.
А вскоре Фортуна и вовсе улыбнулась ему во весь щербатый рот. Добрые люди свели Маслова с невзрачной тридцатилетней библиотекаршей Татьяной, не избалованной мужским вниманием. Та быстренько дала Шурику не только руку, сердце и прочие части тела, но и прописку в ее московской квартире.
Вздохнув, Маслов поскреб за ухом. Конечно, Татьяна не так красива и умна, как Юлька, но баба покладистая, без претензий, потрясающе готовит. Особенно ей удаются борщи. А уж его старики от нее в полном восторге. Татьяна способна часами выслушивать разглагольствования отца о политике и с удовольствием ковыряться с матерью на утыканных грядками шести сотках. Старики-Масловы, всю жизнь гнувшие спины на заводе, больше всего боялись, что их беспутный сын привезет из Москвы какую-нибудь размалеванную вертихвостку. Появись он с Юлькой, инфаркт им был бы обеспечен.
Вспомнив, что он недавно сболтнул о разводе, Маслов нахмурился. В тот момент, глядя на Юлькины прелести, он был готов пообещать все на свете, даже уйти в монастырь. Как в бородатом анекдоте:
«Вчера это место был твердый-твердый, а моя душа – мягкий-мягкий… А сегодня – наоборот…»
Шурику, конечно, нравилось заниматься с Юлькой сексом. Но променять уютную комфортную жизнь с вкусными обедами, чистым бельем и умильными взглядами жены на Юлькин бедлам – это выше его сил. К тому же его старики не простят, если Маслов бросит ребенка. В Анютке они души не чают. Да и сам Маслов, хоть и не принадлежал к числу мужчин, способных претендовать на звание «отца года», частенько ощущал невольную нежность и даже что-то, похожее на родительскую гордость, при виде забавной мордашки дочери в ореоле каштановых кудряшек…
Фотографии ложились перед ним, одна за другой. На