Участь обитаемой планеты. Альберт Савин
за счёт попрания свобод других, не менее свободолюбивых. Она не против богатства, но всегда была и будет против преступно-наживаемого богатства.
А в том и заковыка, что все проблемы уткнулись в определение – что именно считать преступлением. Казалось бы, чего проще определять, что если твоё политическое убеждение не мешает совершать уголовные преступления, то – либо само убеждение преступно, либо крыша обыкновенная для преступлений.
Если на Западе не приживается понятие о человеческой совести, то этому понятию вполне адекватна честь Джентльмена.
Но Джентльменам никак не делает чести свободная спекуляция ценами на один и тот же товар, услугу или условный эквивалент их ценности. Не делает чести стремление собственными интеллектуальными способностями «облапошивать» массы менее талантливых обывателей, а тем более – обогащаться на чужих ошибках, неудачах и бедах.
Сегодня на Западе считается, что нет ничего страшного в том, чтобы позволить себе расслабляться от забот малыми нормами и дозами запретных плодов. Но пусть назовут хотя бы одну межчеловеческую катастрофу с уже невозвратными жертвами, которая не начиналась с очень малых, безвредных и даже приятных норм и доз!
Мы могли бы ещё дискутировать на тему соблюдения меры во всём, но это становится бесплодным, бесполезным и чисто риторическим шоу, с самыми вредоносными, и с принципиальной нераскрываемостью вредоносности преступлений, которые удалось протащить в международные правовые принципы, и на их основе – в суверенные национальные законы.
Международная ситуация развёрнута так, что любые попытки наведения элементарного порядка в борьбе с правонарушениями внутри суверенного государства – оцениваются не иначе, как диктатура и новомодный «объективный» предлог для силового экспорта «демократии».
Кто сказал, что рай на Земле невозможен?
Нет, невозможен – говорят нам, испокон веков утверждая, что если не следовать десяти известным заповедям, то весь мир окончательно погрязнет в грехах. А это весьма печально, потому как окажутся невостребованными заблаговременно заготовленные райские вместилища на том свете. И для чего же, спрашивается, тогда старались?
А пока – и скромных праведников предостаточно, и безнравственная жизнь во-всю бушует. Так что же не так?
Возможно, дело не в наличии моральных канонов, а в конкретных сравнительных результатах их усвоения? Но как опереться на такие результаты, если при жизни – хоть следуй этим канонам, хоть греши (да не забывай каяться!), а конечный результат всё одно будет определяться известным Страшным Судом уже на том самом свете? И что же это за свет такой превосходный, что вполне позволяет задаться вопросом – какой же смысл существования важнее.
Тот, по которому нагружен далёкой перспективой вечного блаженства на том свете, или тот, по которому на этом озабочен собственным