Тьма внешняя. Владимир Лещенко
его невесту попортил!
– Значит, повесить его, говоришь? – вдруг совсем другим тоном спросил барон, ухмыльнувшись в ответ на утвердительный кивок. А ведь, как ни крути, он мой пленник. Нехорошо распоряжаться чужой добычей. Барон высунулся в окно:
– Эй, там! Позвать ко мне Большого Эктора!
Вошел громадный, почти упирающийся макушкой в потолок, звероватого вида громила – конюший барона.
– Вот что, Эктор; возьми в подвале того вонючего козла, которого мы привезли, и вздерни его на площади. Можешь взять кого-нибудь в помощь.
– Справлюсь и сам, господин, – не изменившись в лице, ответил Большой Эктор и вышел прочь, по-медвежьи переваливаясь. Пожалуй, столь же спокойно он выслушал бы приказ повесить хоть даже и самого бальи.
– Слушай, дружище, а чего ты мрачный такой? – спросил де Боле. Не изволь беспокоиться: неделя, ну две, и приволоку я тебе эту светлую девку на аркане. Мои людишки уже расползлись по округе и вовсю ее ищут. Ха! Только имей в виду – сразу я ее тебе не отдам; я, знаешь, люблю норовистых мужичек. Когда она под тобой как дикая кошка бьется… – барон мечтательно вздохнул. – Да хватит киснуть! Эка невидаль – да сколько этих бунтов было, хоть и на нашей памяти.
– Мне кажется, все не так просто, – произнес де Камдье. – Определенно творится что-то неладное. Повидал я не один бунт, и не разу не было ничего похожего.
– Чего ничего? Бунт, он и есть бунт. Что баба во главе? – так бывало уже такое. И в Италии, да и у наших буколов.[9] Сам-то я еще не видел, мал был, но папаша мой порассказал, как он этих бешеных девок дюжинами по деревьям развешивал. А лет восемь назад, помню, в Оверни тоже объявился один такой. Говорил, что послан самим Михаилом – Архангелом повести праведных на битву с Антихристом. К нему даже один рыцарь – не иначе, совсем чокнутый, примкнул. Ну и что? Я со своими четырьмя сотнями его две тысячи разметал – и ворона каркнуть не успела. И накрыли мы его, когда тот собирался улизнуть с пятью тысячами награбленных ливров.
– Нет, тут другое, – повторил бальи, правда, несколько менее уверенно.
– Да что другое?! Объясни!
– Если бы я знал! – с непонятной тоской произнес де Камдье.
– Нет, приятель, не нравишься ты мне, – озабоченно произнес де Боле. А хочешь, – оживился он – девчонку тебе пришлю? Хорошая девчонка, пятнадцать лет всего. Племянница моя, между прочим – наплодил же бастардов папаша! Жена твоя, я слыхал, с семейством в паломничество отправилась, так пользуйся случаем! – барон выразительно щелкнул пальцами.
– Нет, не надо, – пробормотал бальи в ответ, испытывая почти непреодолимое желание: послать щедрого барона ко всем чертям, сколько их ни есть в Аду.
На главной площади Вокулера выстроилось небольшое войско. Семь с лишком сотен пехоты и полторы сотни конных воинов были готовы к выступлению. После многодневной игры в кошки-мышки таинственная Светлая Дева объявилась неожиданно всего в нескольких милях от города и открыто расположилась лагерем
Буколы («пастухи») – название участников стихийного массового движения 20-х годов XIV века во Франции и на Севере Италии. Им даже удалось на короткое время войти в Париж и осадить королевский дворец. В числе их предводителе действительно были и женщины.