Ямово и его легенды. Повести и рассказы. Елена Мельникова
вернулась в свой дом, но уснуть не могла. Едва начало светать, как маленький огонек засиял в одном из окон – это отец Андрей читал молитвы о наших душах. И стало как-то спокойнее и проще, и я подумала, что батюшка похож на часового, охраняющего наш сон и призрачный покой…
Мы подходили к дому деда Кузьмы со смутной надеждой и страхом. Распахнули дверь и вбежали в комнату. Дедушка лежал на постели. Глаза его были закрыты, руки сложены на груди, как у покойников. Мне даже показалось на мгновение, что кто-то был здесь до нашего прихода. На полу стояла пустая кружка из-под чая, еще слегка теплая.
– Как это страшно, – сказала Сентябрина побелевшими губами. – И как прекрасна эта смерть… Он умер от старости, никого не потревожив, не измучив. Я бы хотела умереть так же…
На столе мы нашли завернутые в тряпицу вещи и деньги – дедушка позаботился о своих похоронах.
К вечеру почти все село собралось в доме деда Кузьмы. По старому обычаю все зеркала завесили тканью. Отец Андрей прочитал над покойным молитву, зажег свечи. Старухи в траурных цветочках тихо голосили – плакали. Лица собравшихся были тревожны и мрачны.
– И куда ж мы без него? – тихо произнесла пожилая благообразная женщина, стоящая рядом со мной. – Пропадем, ой пропадем…
В тот день мне часто приходилось слышать эти слова. Кузьма был для своих сельчан вроде доброго духа, хозяина.
Когда стали вспоминать его добрые дела, полезные советы, мудрые изречения, благообразная женщина, дальняя родственница Кузьмы, рассказала удивительную историю:
– До войны это было. Отправили родители нас, ребятишек, в лес по ягоды. И Кузьма, как провожатый, пошел с нами. Решили мы с подружками подшутить над стариком. Он, правда, тогда и не стариком был вовсе, а мужчиной в самом расцвете лет, но нам, ребятне, все, кто старше 25-ти, старыми казались. И вот разбрелись мы с девчонками по лесу и спрятались. Думали, Кузьма искать нас станет, звать, а мы немножко его помучим и потом разом как выскочим все: вот, мол, мы! Жестокие были, глупые. Заметил Кузьма, что нас нет. И кричал, и бегал по лесу. Сижу я в кустах орешника, не высовываюсь, думаю, посижу еще немного, а самой уже жалко его. И вот вдруг зашуршали ветки совсем рядом. Ну, думаю, не иначе девки шебуршатся, ко мне пробираются. Выглянула – а это мужик какой-то, обросший, страшный такой. Заметил меня – и оскалился. Ну и испугалась я, бабоньки… Как закричу… А Кузьма тут как тут. Схватил меня, за спину свою спрятал, стоит и смотрит на мужика этого. И вдруг, не поверите, этот мужик одичавший как заплачет! А Кузьма ему – иди, говорит, откуда пришел, и девок не пугай больше. И глаза мне закрыл. А когда отпустил меня, мужика того и след простыл. Я ему – дяденька, а кто это был? И что вы с ним сделали, что он на колени пал перед вами? А Кузьма и отвечает: это, мол, сам хозяин леса был. Вылавливает он заблудших людей, приманивает, ведет за собой в глушь лесную, да так водит кругами, пока обессилевшие путники не валятся замертво. Это, говорит, вы своими шалостями его на свет божий вызвали. Захотелось и ему поиграть. Только игры его до добра не доводят. А я и спрашиваю: как