Опасная скорбь. Энн Перри
никого подозрительного, – ответил Миллер. – На углу Чандос-стрит, там, где она поворачивает к Кавендиш-сквер, был званый вечер. Болтались вокруг всякие лакеи и кучера часов до трех, но порядка они не нарушали и уж тем более не стали бы лезть в окно по водосточной трубе. – Он поморщился, будто желая добавить что-то, но передумал.
– И что? – настаивал Уильям.
Но из Миллера больше ничего вытянуть не удалось. Вновь у Монка возникло ощущение, что констебль разговаривает не с ним, а совсем с другим человеком. Утратив память, инспектор стал почти беспомощен. Полицейские формальности, связи в уголовном мире, весь огромный запас сведений, необходимых сыщику, – все это скрылось под пеленой мрака, окутавшей память. Собственное невежество подстерегало Уильяма на каждом шагу, заставляя прилагать нечеловеческие усилия, чтобы скрыть от окружающих свою уязвимость. Но страхи Монка простирались гораздо шире. Кем был он сам все эти долгие годы, с тех пор как юноша по фамилии Монк покинул свой родной Нортумберленд в поисках лучшей жизни и перестал отвечать на письма единственного близкого ему человека – младшей сестры, сохранившей к нему любовь и верность, несмотря на многолетнее молчание? Ее письма он нашел в своей комнате – нежные, теплые, постоянно отсылающие к их прежней жизни, которую он сначала не хотел помнить, а потом – не мог.
А теперь вот он сидит в этом маленьком опрятном доме и пытается получить ответ от человека, который явно боится его. Почему? Но не спросишь же об этом прямо!
– Был там кто-нибудь еще? – продолжил Монк с надеждой.
– Да, сэр, – твердо сказал Миллер, стремясь угодить ему и вроде бы малость успокоившись. – Приезжал доктор по вызову; это неподалеку от угла Харли-стрит и Куин-Энн-стрит. Я видел, как он уезжал, а вот когда приехал – не знаю.
– Имя его вам известно?
– Нет, сэр! – Миллер ощетинился, тело его напряглось, он снова был готов к обороне. – Но я видел, как он вышел из парадного подъезда, и его наверняка провожали до дверей. Половина окон в доме горела, так что без приглашения он внутрь не мог попасть.
Монк хотел было извиниться за невольное пренебрежение к словам констебля, но затем передумал. Выгоднее было подержать Миллера в напряжении еще немного.
– Дом вы запомнили?
– Третий или четвертый от угла по южной стороне Харли-стрит, сэр.
– Спасибо. Я допрошу их; возможно, удастся получить дополнительную информацию.
Тут Монк удивился, зачем он отчитывается перед констеблем, когда и так ясно, что он намеревается сделать. Уильям поднялся, еще раз поблагодарил Миллера и, выйдя из дому, направился в сторону проспекта, где можно было поймать кеб. Ему следовало оставить эту часть работы Ивэну, но теперь было уже поздно. Ему приходилось полагаться в основном на логику да на интуицию – с тех пор, как он лишился памяти в ту злосчастную ночь, когда перевернувшийся экипаж раздробил ему ребра, руку и разом оборвал все нити, связывавшие Монка с его собственным прошлым.
Кто еще мог проходить этой ночью по Куин-Энн-стрит? Год назад Монк не