Сибирский папа. Наталия Терентьева
совсем глупа, я окончила школу с медалью. Хотя, конечно, не Ломоносовскую и не Курчатовскую, а самую обычную. Зачем меня отдали в эту школу, никто не знает, никто, даже сами мама с папой, которые меня отвели и записали в соседнюю школу в шесть лет. Я походила две недели в школу, и родители решили, что я слишком мала для учебы. И через год снова повели меня, смеясь, «второй раз в первый класс!» в ту же самую школу. Почему мама с папой не могли меня водить в Курчатовскую, где учатся будущие светила физики и математики, а потом идти к себе на работу – на соседнюю улицу? Не видели во мне ничего особенного?
Спрашивать бесполезно. Такие странные прозаические вопросы не находят никакого отклика в их голове. Иногда мне кажется, что голова у них одна, просто разделенная напополам – на мужчину и женщину.
Они живут рядом, постоянно думают вместе, помогают друг другу, говорят на своем особом языке, иногда вообще выпадая из жизни. Забывают платить за квартиру, и у нас скапливается огромный долг. Забывают на даче платить за электричество, и нам отключают свет. Забывают на даче животных, забывают вместе с ними меня.
Так мы однажды просидели с Антипом (серым полосатым котом) и Рыжиком (огромным бело-черным сенбернаром, без единого рыжего пятнышка), запертые на даче, целый день, без электричества, с разряженным телефоном. Мы не грустили, я была уже очень большая – семиклассница. Я не ходила в школу, были осенние каникулы, еды в шкафу было полно, в баллоне был газ, а около печки лежали дрова. Печку я топить умела. Тем более печь была теплая, и я просто подкладывала дрова. А электричество включить не сумела. Родители отключили рубильник «как положено», в двух местах, второй я не смогла включить, как ни старалась.
Полдня прошли замечательно. Я читала, жарила в печке хлеб, ела конфеты и грецкие орехи. Открыла окно, и пес, и кот сообразили – выпрыгивали через него и заходили обратно.
К вечеру мне стало страшно, дом показался огромным, на улице вдруг резко стало холодно, даже вода замерзла на кухне в умывальнике. Я села на диван в обнимку с котом и собакой, закрылась двумя пледами и стала думать, как дойти до электрички. Рыжик-то, ладно, будет идти за мной, куда угодно. Но что в голове у Антипа? Пройдет ли он шесть километров с нами или свернет куда-нибудь по дороге по своим делам, которые обычно появляются у котов в самый неподходящий момент и о которых они никому не сообщают? Тут как раз мама с папой спохватились, что, кажется, нигде нет ни меня, ни животных. И очертя голову вдвоем помчались на дачу. При этом они нормальные люди, водят машину, попеременно. Но иногда оставляют ее у магазина и уходят, забывая про нее. И потом ходят по улицам, вспоминая – а где же они купили эту замечательную колбасу и корм для птиц, которых у нас никогда не было? Ведь рядом с тем магазином они припарковали машину – кажется… Еще стоянка была такая удобная и просторная – только для спецтранспорта…
Ту дачную историю мама с папой не любят вспоминать, но когда я однажды их по случаю спросила, были ли они здоровы