Черная книга. Роберт Говард
сообщил голос из-за ширмы. – Ты не поедешь во Францию, как было договорено. Но для тебя есть другая работа. Возможно, она тебе больше подойдет, и ты сможешь принести нам пользу, а то я, признаться, несколько разочаровался в тебе. Ты плохо соображаешь. Позавчера ты вмешался не в свое дело, и если это повторится, я буду очень недоволен.
Я ничего не ответил, но во мне зашевелилось негодование.
– Даже после того как один из моих самых верных слуг пытался тебя предостеречь, – в невыразительном голосе не прозвучало никаких эмоций, разве что он чуточку поднялся, – даже после этого ты настоял на освобождении моего самого заклятого врага. В будущем тебе надо быть предусмотрительнее.
– Я спас вам жизнь! – зло напомнил я.
– И единственно по этой причине я не замечаю твоей оплошности. В этот раз.
Во мне медленно поднялась волна ярости:
– Ах, в этот раз! Так используйте же эту встречу получше, потому что, уверяю вас, второго раза не будет. Конечно, я у вас в громадном долгу и вряд ли могу надеяться на расплату, но это еще не делает меня вашим рабом. Я спас вам жизнь, долг почти оплачен, так что давайте поступим по-мужски. Ступайте своим путем, а я пойду своим.
Мне ответил жуткий тихий смех, похожий на змеиное шипение.
– Дурак! Ты не расплатишься со мной до конца жизни! Говоришь, ты мне не раб? А я говорю – раб, такой же раб, как черный Хассим, вон он, стоит у тебя за спиной, такой же раб, как моя Зулейка – девица, которая околдовала тебя своей красотой!
От этих слов горячая волна крови ударила мне в голову, слепая ярость на секунду затмила сознание. Все мои мысли и чувства на протяжении этих дней казались обостренными, и теперь ярость превосходила самый сильный гнев, какой я когда-либо испытывал.
– Гнусная чертовщина! – завопил я. – Дьявол, кто ты такой и чем меня держишь? Я должен тебя увидеть – или умереть!
Хассим бросился на меня, но я его отшвырнул, одним прыжком достиг ширмы и опрокинул ее ударом неистовой силы. И тут же с криком отступил, руки мои повисли плетьми. Передо мной стояло высокое тощее существо, нелепо выряженное в шелковое, достающее до пола одеяние с парчовой отделкой.
Из рукавов этого наряда торчали руки, при виде которых я испытал липкий ползучий страх, наполнивший все мое существо, – длинные хищные руки с тонкими костлявыми пальцами и кривыми когтями; кожа напоминала желто-бурый пергамент, будто она принадлежала давно умершему.
Боже, а лицо! На голом черепе не осталось, кажется, и следа живой плоти, только желто-бурая кожа туго обтягивала его, и на ней как бы отпечаталась каждая деталь жуткой головы мертвеца. Лоб был высоким и даже аристократическим, но расстояние между висками – до странного узким, а под выступающими карнизом бровями поблескивали громадные глаза, похожие на озера желтого огня. Нос был очень узкий, с высокой переносицей, а рот – бесцветная дыра между тонкими жесткими губами. Длинная костлявая шея поддерживала всю эту уродливую конструкцию и завершала сходство с демоном-рептилией из средневекового ада.
Я