Дегустаторы смерти. Вадим Филоненко
продается по цене бриллиантов. Но вот чистый красный паинит не имеет цены. Он в самом прямом смысле бесценен. На настоящий момент в мире официально известно всего о трех таких камнях. Этот – четвертый. Причем он необычайно крупный – размером с пол-ладони.
– А вдруг подделка?
– Исключено. Подлинность паинита легко проверить. Достаточно просто посветить на него ультрафиолетовой лампой. Тогда он меняет цвет – начинает светиться зеленым. Так что этот камень настоящий. Мы проверяли.
– И его владелец – какой-то задрипанный бродяга из Мухосранска? – Удивление Ершова росло в геометрической прогрессии. – Он сам-то понимает, каким сокровищем владеет?
– Отлично понимает. И наотрез отказывается продавать.
– Все чудесатее и чудесатее… – Михаил уставился в окно, рассеянно разглядывая живописный пейзаж городской свалки.
Голова шла кругом от всех этих странностей. Паинит… Бесценный камень на шее у бродяги. Да не у какого-нибудь Саши Беркута или, к примеру, Димы Березы, а у Трын-травы! Разве нормального сталкера могут так прозвать? Как он по Зоне-то ходит, если ему все по фиг? Нельзя так с Зоной. Отомстит.
Да и сам посредник не вызывал доверия. Вон на элементарные вопросы ответить не может. Закономерная просьба показать фото Трын-травы вызвала у него чуть ли не приступ паники. Нормально, да? И вообще. Держится как дипломат, мать его. В костюмчике, с кожаным портфелем и навороченным ноутом, а рожа кирпича просит. И взгляд голодного вампира. Смотрит так, будто только и ждет, когда Михаил потеряет бдительность, чтобы напасть и вонзить клыки в его беззащитную шею…
Ершов поморщился – вон как воображение-то разыгралось. Конечно, у посредника нет никаких клыков, но Михаил все равно ни за какие коврижки не стал бы поворачиваться к нему спиной.
Все эти ощущения раздражали и вселяли тревогу. Дико захотелось курить. Ершов достал сигареты. Заметил, как округлились глаза посредника.
– Я думал, вы не курите!
– Индюк тоже думал, – Михаил щелкнул зажигалкой, раскуривая сигарету, затянулся и выпустил дым в окно.
– Вот это дело, – обрадовался посредник и тоже полез за пачкой.
– Я же сказал, нельзя, – напомнил ему Михаил.
– А… Как… – Посредник изменился в лице. С него мигом слетела вся напускная вежливость. – Да ты же сам, сука, дымишь!
– Мне можно, тебе нельзя. Моя машина – мои правила. Или подчиняйся, или вали на хрен, – Михаил с наглым интересом наблюдал за представителем заказчика.
Тот стиснул зубы, поиграл желваками и смерил Ершова злобным взглядом. Михаил и бровью не повел, всем своим видом показывая: мол, тебе решать.
Посредник взял себя в руки, смял пачку сигарет и демонстративно выбросил ее в окно. Сухо сказал:
– Вернемся к делам.
«Вот так-так! – Михаил едва успел подобрать отвисшую челюсть. – Такое проглотил и не поморщился! Похоже, я им и в самом деле нужен. Просто-таки позарез».
– Десять, – вслух сказал он. – За работу я хочу получить десять лимонов и ни центом меньше. Причем