О любви и страсти. Николай Николаевич Самойлов
Такие роскошные волосы я видел только у своей мамы. Может быть, поэтому я и влюбился в физичку с первого взгляда. Тогда ей было 22 года – мне пятнадцать, но она затмила самых красивых одноклассниц и всех других девушек нашей школы. Влюбился не я один. Коля Мананников не скрывал своей влюблённости. В девятом классе он даже провожал её до дома, после школьного вечера. Родители и учителя возмутились, был большой скандал. Раиса Дмитриевна получила выговор. Я восхищался поступком Мананникова, но сам я не решался пригласить её танцевать. Потом она вышла замуж за студента Ленинградского университета, родила сына и ушла в декретный отпуск. Мои мучения кончились. Осталось стихотворение, написанное в десятом классе:
Я знаю, что мною не бредишь:
Хорош аппетит, крепок сон,
И мужа, и сына имеешь,
Зачем же в тебя я влюблён?
Зачем сердце сутками точит,
Как яд убивая, печаль?
За что мне бессонные ночи,
Не мучай, змеёю ужаль!
Ты смотришь, дыхание ровно,
Молчу, хоть и знаю урок.
Поставишь мне – два хладнокровно
И скажешь: садись паренёк.
Сажусь, сердце бьётся тревожно,
Не знаю, что делать, как жить?
Мне двойку исправить не сложно,
Нет силы тебя разлюбить.
Танцуя с девушками, я узнал, что Раиса Дмитриевна разошлась с мужем, живёт с матерью и сыном. Мне очень захотелось её увидеть. Какая она теперь? Я шёл, задумавшись, вдоль ряда стульев у стены, когда услышал: – Симонов, почему не здороваешься? Вздрогнув от неожиданности, увидел свою учительницу. Она сидела на стуле и улыбаясь смотрела на меня. Моё сердце словно молния пронзила – не чудо ли? Думал, мечтал увидеть, и сбылось! Передо мной была не хрупкая девушка, а женщина красоты незабываемой. Она пополнела, чёрное платье плотно охватывало роскошную грудь, шея и руки блистали нежной, бархатистой белизной. Синие глаза и смеялись, и ласкали, суля блаженство. Это была царица с короной золотых волос, богиня с картин гениальных художников средневековья. Кто бы смог устоять? Я не смог. Сидевшие рядом с нею девушки, смотрелись полевыми цветами рядом июньской с розой.
Опомнившись от неожиданности, стал путанно оправдываться. Раиса Дмитриевна, увидев восторг в моих глазах, смилостивилась и сказала: – Ладно, прощаю. Приглашай танцевать.
У меня пересохло во рту, с трудом выдавил:
– Я онемел от вашей поразительной красоты. Разрешите пригласить вас на танец.
Царица величественно кивнула головой и мы пошли танцевать. Я впервые обнимал такую сладкую, волнующую, сводящую с ума женщину. Она, что то говорила, но я ничего не слышал. Сердце билось в груди испуганной птицей, мысли путались, восторг окрылил меня. Она была величественно – приветлива:
– Ты хорошо водишь. Кажется, мы танцуем впервые?
– Да. Я раньше не осмеливался подойти в вам.
– Почему? Разве я такая страшная?
– Наоборот,