Сады диссидентов. Джонатан Литэм
пускать к себе женщин, которые всюду разбрасывают свои чулки – так он сам выразился…
– Почему же вы не стоите на своем? – Мирьям произнесла эти слова, бесстыдно копируя Мэрилин Монро: приблизив губы к самому его уху. – Боритесь за свои права!
– А мой сосед по комнате? – беспомощно проговорил Портер. – Не могу же я…
Девственность, которую носила с собой Мирьям, тяготила ее, будто якорь, – и она поклялась сбросить этот якорь еще до того, как рассветет. И вот они снова поехали на подземке, на сей раз к “Гранд-сентрал”. Оттуда Мирьям повела Портера вниз, к рельсовым путям 7-й линии, откуда поезд должен был довезти их до Куинса и дальше – в конец перрона. А там – о чудо – как раз стоял, будто в нерешительности, поезд, слегка отдуваясь через раскрытые двери. Они вошли в него, и он сразу же тронулся, словно дожидался именно их.
– Знаешь, Портер, после реки поезд поднимается. Я покажу тебе кое-что такое, чего ты никогда раньше не видел.
– Что же это такое? – проговорил он мечтательным голосом.
Сюда они шли, крепко держась за руки, вжимаясь друг в друга так, что его бедро упиралось ей в талию, ее грудь утыкалась ему в ребра, и каждый их неуклюжий, сопровождавшийся трением шаг служил своего рода продолжением бесконечного сеанса любовных ласк, в который превратилась эта ночь. Теперь они встали, прислонившись к двери, не желая прерывать длящегося телесного контакта, и от рывков поезда колено Портера оказалось между бедер у Мирьям. Она крепко стиснула ногами его ногу.
– Увидишь. Это самая большая кривая во всей системе, – поддразнила его Мирьям.
– Кажется, я догадываюсь, о чем ты.
– А вот тут, можешь мне поверить, ты неправ.
– Ну, значит, раз я неправ – значит, ты права, а не крива. Хотя тебя и кривизна не испортит.
В чем был смысл этого щебета двух существ – так глупо очарованных и явно морочивших друг друга и самих себя, так откровенно хмелевших от острот и обещаний, которыми они соблазняли друг друга? Или, может быть, вопрос стоило поставить иначе: сколько красного вина Мирьям бездумно выпила в баре “Сидар”?
– Придержи-ка эту мысль, – сказала она, снова переходя на шепот.
– Мне кажется, я уже держу ее… некоторое время.
Последняя попытка Портера неприлично сострить уже опасно приблизилась к бессмыслице. Мчавшийся в Куинс поезд пришел им на помощь: выехав из темноты, он вдруг взмыл вверх, куда-то к луне, и ворвался в созвездие уличных фонарей и вывесок вдоль Джексон-авеню.
– Ого! – выкрикнул Портер. – Будто на американских горках!
Как всегда, точный факт, который имела в виду Мирьям, оказался принят даже не за двусмысленность, а за игривую чепуху.
– Нет, я же тебе говорила, – сказала Мирьям, нарочно подражая излюбленной манере Портера начинать с отрицания, наклоняясь к самому его уху, чтобы перекричать лязг и грохот несущегося поезда. – Это еще пустяки, главное – впереди. Вот сейчас будет настоящая кривая – смотри!
Она