Золотые бархатцы. Мария Тович
что за фестиваль? – спрашиваю я.
– Фестиваль булочек, тортов, пирожных, пирогов! Буйство вкуса и веселья, – радостно декламирует большая Петровна.
– И новых килограммов на боках, – саркастически добавляет Наталья Петровна. – Каждый год мы проводим фестиваль домашней выпечки, – обращается она ко мне. – Бабушки, которые хотят участвовать, подают заявку, получают набор заказанных продуктов и готовят какой-нибудь свой фирменный десерт. Потом все пробуют и выбирают самый вкусный. Выигравшее блюдо официально попадает в меню нашей кухни, и его готовят по выходным весь следующий месяц, соблюдая рецептуру.
– Ух ты! Классно! – восхищаюсь я.
Маленькая девочка-сладкоежка внутри меня с нетерпением потирает руки.
– Наталья Петровна участвует в этом году. Победа точно будет за нами! – большая Петровна утверждающе трясет кулаком. – Её "Хрустящий восторг" обязательно всех покорит!
– На самом деле это просто печенье "Хворост", но Агния сказала, что такое название никого не заинтересует, – скромно шелестит Наталья Петровна.
– Конечно! "Хворост"! Кого оно может привлечь? Старичка -лесовичка? Думаю, мой вариант намного интересней! Так что, все приходите в пятницу болеть и голосовать за наш "Восторг".
– Хорошо, обязательно проголосуем, – уверяет её Света, и мы все вместе заходим в распахнутые двери главного корпуса.
После обеда, на котором мы насладились действительно вкусным языком, Света собирается домой. Её смена закончилась, и она, чихвостя за что-то мужа телефону, торопится высказать всё это ему в лицо.
Вот живут же люди: ссорятся каждый день. Такое ощущение, что они даже не мирятся, а просто пребывают в этом перманентном состоянии обвинений и упреков. Я еще ни одного хорошего слова от Светы про мужа не услышала. Но живут же они вместе. А мы с мужем? Первые два года брака вообще не ссорились, да и поводов не было. Денег хватало, бытовых проблем не испытывали, во всём друг друга устраивали и любили… кажется. А на третьем году совместной жизни всё изменилось. Натолкнувшись на первое же препятствие, наш корабль любви развалился на части. Как вспомню наши ссоры с криками, с моими слезами, взаимными претензиями, невольно морщусь. Вместо того, чтобы крепче держаться за руки при сложившихся обстоятельствах, мы лишь толкались, как дети в песочнице. Странно, но от былых чувств не осталось и следа. Мы стали совсем чужими друг другу. Мне грустно не от того, что мы больше не вместе с Пашей, а от того, что не получилось создать семью, о которой я всегда мечтала. Крепкую семью, когда муж и жена вместе доживают до старости. Получается же это у людей. А у нас не вышло. И всё из-за меня. Возможно, если бы я родила Паше ребенка, может быть, всё сложилось бы иначе. Это я виновата…
Лидия Михайловна включает телевизор, и звучный голос диктора какой-то передачи об искусстве вырывает меня из плена грустных мыслей. Мы смотрим и слушаем, как зарождался стиль барокко. На экране мелькают картинки старых замков и построек. Голос рассказчика звучит ровно и монотонно.