Проект «ХРОНО». За гранью реальности. ЛИХОБОР
то слишком много придется говорить и долго, так что ты просто поверь мне старому! Что-то грядет Вася, странное и чужое, и у тебя это будет. – старик замолчал, и по щеке его вновь поползла слеза, но он уже не стал ее вытирать,
– Наверное мой срок близок, и давно, далеко отсюда, дано мне было обещание узреть… его…, а может и нет, может, живу я так долго для того что бы тебе все это сказать… как знать… Я уже ничего не боюсь, осталось только увидеть, узнать, что там, за этой гранью.
Василий почувствовал, как его, не смотря на теплый день, вновь знобит, а волосы на голове шевелятся и поднимаются, пробила дрожь. Старик тяжело вздохнул.
– Ну иди Василий, иди, да хранит тебя, – но так и не закончил фразу.
Лопатин, сам не зная, как, добрался до конюшни, молча, не отвечая на подначки конюхов вывел из яслей Орлика, оседлал и, вскочив на коня, тронул не быстрым шагом к лесу. Домой, не смотря на голод, не торопился, дорогой было что обдумать и обдумать крепко…
Глава 9. За гранью
– Ты долго еще валяться будешь? – услышал вдруг Кудашев и открыл глаза. Повернул голову на голос. Сбоку, у стола, застеленного давно не меняной льняной скатертью, на стуле сидел парень лет двадцати пяти в синей форменной хлопковой куртке, с такими же брюками, с черными погонами с белой выпушкой и двумя звездочками. На левой груди куртки, на карманном клапане белая полоска с какими-то буквами и цифрами, а ниже, на кармане большие буквы – РБ. Из-под расстегнутого ворота выглядывала полосатое бело-голубое нижнее белье, кажется это называется – тельняшка. На столе, рядом с парнем, сидел большой черный облезлый кот с драными ушами и оба пристально смотрели на Юрия.
Парень был похож на хозяина дома, Лопатина, такие же глаза, сильный подбородок. Короткий ежик темно русых волос. Кудашев попробовал привстать, опираясь на локоть, но грудь прострелила острая боль, такая, что в глазах потемнело. Он опять откинулся на подушку, за это мгновение, парень вдруг пропал, Юрий сам не понял, как это возможно, только что был тут, и вдруг уже нет. Он стал восстанавливать сбитое болью дыхание по тибетской методике, которой учили в орденском замке. Учили хорошо, не прошло и минуты, как боль вновь стала уводить куда-то в глубь сознания, дыхание выровнялось, взор прояснился. Краем глаза справа Кудашев заметил движение, скосил глаза, на стуле, где только что сидел молодой моряк, клубился белый как молоко туман постепенно принимая форму человека. Того самого парня в синей форме.
Обершарфюрер завороженно смотрел на происходившую метаморфозу, удивляясь своему полному спокойствию. Он многое знал о мире, три года их учили и учили на совесть, но одно дело книжные знания о мироустройстве, а другое дело увидеть настоящего призрака в первый раз. А знание само собой скользнуло ему в голову, и много большее чем вложили в него в «Аненербе». Неупокоенный! Этот человек, на стуле передо мной, после смерти все еще остается привлеченным материальным