Пушкин – пророк-вестник. Николай Фёдорович Шахмагонов
так и не смог в душе простить своего царственного брата, остановившего по воле Англии победоносные Русские войска «у врат Царьграда» и сделавшего бессмысленными все жертвы, а саму войну превратившего в «военную прогулку», как называли её из-за нерешительности Царя. Прогулка, которая не вовсе не была прогулкой, стоила России очень дорого.
Генерал от инфантерии Н.А. Епанчин в книге «На службе трёх Императоров. Воспоминания» привёл признание Великого Князя, который у гроба убиенного Императора осознал: «Он лежит убитый, истерзанный, а я, брат Его, ничего другого к нему не чувствовал, кроме ненависти». Далее Епанчин вспоминал: «Великий Князь зарыдал, сотрясаясь всем телом». Быть может, в тот момент Великий Князь вспомнил, как по возвращении в Петербург Царственный брат упрекнул его за то, что он не взял Константинополь. «Помилуй, Саша, – возразил Великий Князь, – да у меня хранятся телеграммы, коими ты мне запрещал входить в Константинополь».
Но Александр Второй заявил: «Никогда я этого не запрещал!».
Информация к размышлению.
Известно, как давила и шантажировала Императора дипломатия. Но, быть может, запрещая брать Константинополь, государь в тайне надеялся, что Русские войска его возьмут, нарушив такой запрет?!
Примечательно, что именно в 1882 году оборвалась жизнь замечательного русского генерала Михаила Дмитриевича Скобелева, который, как свидетельствуют очевидцы, колебался и, казалось, готов был, не выполнив приказа остановиться на подступах к Константинополю, стремительным броском занять город.
Кто бы мог ему помешать? Да, конечно, это было бы нарушением приказа. Но ведь даже брат царя, великий князь Николай Николаевич, ратовал за то, чтобы Константинополь был взят. Вряд ли наказание Скобелеву за ослушание, окончившееся водружением православного креста на Святой Софии, могло быть слишком суровым, если бы оно вообще последовало.
А ведь прецеденты известны. Так, к примеру, Суворов, действуя в Италии, осадил однажды одну из крепостей, которую, по его мнению, было необходимо взять по стратегическим соображениям. Но тут поступило распоряжение австрийского командования остановиться. Суворов взял пакет из рук курьера, прочитал надпись на нём и тут же вернул со словами: «Вручишь его мне там, в крепости!». Суворов догадался, о чём идёт речь. Ревностный поборник воинской дисциплины и беспрекословного повиновения, он просто перехитрил тех, кто отдал распоряжение. Он не прочитал его до выполнения задачи. Прочитал после победы над противостоящим противником. Он победил, а победителей, как известно, не судят… О том говорила ещё Екатерина Великая.
В ноябре 1881 года Михаил Дмитриевич Скобелев писал: «Тогда уже для слишком многих из нас было очевидно, что Россия обязательно заболеет тяжёлым недугом, свойства нравственного и заразительно растлевающего… Позорящая ныне Россию крамола есть, в весьма значительной степени, результат того почти безвыходного разочарования, которое навязано было