В поисках сокровища. Ася Лавринович
у нее задница грязная, – предупредила Бурыкина.
Лев легонько меня оттолкнул, и я резко обернулась. Противный зеленый слайм, сползающий с моих джинсов, отпечатался и на школьных брюках Стаховича. Пол, на котором я валялась, тоже был зеленым и липким.
Лев оглядел свои испачканные штаны и поднял на меня темно-карие глаза. Такие колючие, что мне на секунду стало не по себе. Я понятия не имела, сколько стоили его брюки. Наверное, дорого. Но я уж точно не нарочно их испачкала, Лев сам ко мне прилип. Нечего было жаться… Конечно, в любое другое время я бы жутко смутилась, если бы Стахович вот так прижал меня к себе… Если честно, Лев мне всегда немного нравился. Совсем чуть-чуть… И я могла бы сейчас точно так же, как и овцы-одноклассницы, заблеять: «Лева! Они мне на стул эту гадость вылили!», но я лишь сказала:
– Эти дуры первые начали.
– Ты кого дурами назвала? – в один голос заверещали Шандарева и Бурыкина.
Дашка снова собралась кинуться на меня с кулаками, но Лев встал между нами и схватил Бурыкину за руки.
– Успокойся, – грубо сказал он. – Хочешь, чтобы у тебя были проблемы?
– Было бы из-за кого, – глядя исподлобья, фыркнула Даша. – Это ее отчислить надо. Или засудить. Чужое имущество портит.
Шандарева, словно только вспомнив о выброшенной сумке, вылетела из кабинета, едва не сбив с ног растерянную русичку, которая заглянула к нам.
– Анатолий Валентинович попал в больницу с высоким давлением. Урока географии не будет, – сказала она. А затем внимательно осмотрела притихший класс. – Вместо этого я проведу русский язык. А что здесь, собственно, происходит?
Теперь она не сводила взгляда с меня и потрепанной Дашки. Но мы молчали. Разумеется, до поры до времени. Стерва Бурыкина не выдержала и плаксивым голосом начала:
– Шац Юлькину сумку из окна выкинула! А там айфон и дорогая косметика…
– А еще люди под окнами ходят, – подал голос с первой парты ботаник Антон Шаврин.
– Там тупик и газон, – тут же огрызнулась я. – Никто под окнами не ходит.
Русичка уставилась на Льва, чтобы он прояснил ситуацию, но Стахович сердито буркнул:
– Я ничего не видел, опоздал. Пришел, а они уже дерутся.
– Серафима, это правда? – нахмурившись, спросила русичка.
– Правда, – негромко отозвалась я. Но из-за чего все началось, говорить не хотелось.
– Они ей лизуна на штаны прилепили, – наконец выкрикнул Стас.
– Единственные, между прочим, – заржали с задней парты первого ряда.
– Обе марш к директору, – строго велела русичка. – Госпожа Шандарева вернется, и ее пригласим. Стахович, проконтролируй, чтобы до кабинета голубушки наши все-таки дошли…
– Ага, – отозвался Лев таким тоном, в котором читалось: «Делать мне, конечно, больше нечего».
В сопровождении Стаховича мы с Бурыкиной поплелись в кабинет директора. А я в очередной раз подумала о том, как сильно хочу сбежать из этой ненавистной школы и больше