Тиран Марса. Фредерик Арнольд Каммер-мл.
грубо спросил он.
Маленький человечек сделал странное движение, будто мыл руки.
– Джон Энсон, путешественник, – сказал он. – Занимаюсь гальванопластикой золотом и серебром по минимальным расценкам. Возможно, у вас, джентльмены, найдутся серебряные вещи, нуждающиеся в дополнительном покрытии…
Я подумал, что Черный Слэн сейчас взорвется.
– Серебряное покрытие?! – взревел он. – Вы что, черт подери, считаете, что здесь богатый пригород?
– Не обижайтесь, сэр… Не обижайтесь. Вообще-то я веду бизнес с туземцами. Они, как дети. Любят блестящие вещички. Но позолоченные часы и хромированные ножи со временем тускнеют. А я придаю им прежний блестящий вид…
Как дети, это точно. Я посмотрел на маленького человечка и усмехнулся. В те времена много таких побывало на Марсе. Начинали с рюкзачком за плечами, а заканчивали миллионерами. По рубину за гальванопокрытие будильника. Или кожу хулла за то, чтобы превратить тусклый железный браслет в золотой или серебряный. Хороший бизнес, так как на Марсе до сих пор имелись в избытке лишь два металла – железо и медь.
– Если бы я только мог найти себе помещение, – продолжал Энсон.
Я велел одному из своих людей выделить ему уголок на складе и повернулся осмотреть нашего второго гостя. Это был высокий, сутулый человек, одетый в мрачную черную одежду. Но глаза его были серыми и дружелюбными, и вообще он немного походил на Авраама Линкольна.
– Преподобный Иезекия Джонс, – представился он. – Прилетел, чтобы вести миссионерскую деятельность среди язычников.
Я замер и пробормотал нечто вроде приветствия. Миссионерская деятельность…
– Я счастлив встретить вас здесь, господа, – продолжал преподобный Джонс. – Я привез великие традиции Земли отсталым туземцам этой забытой Богом заставы. Дух законности и правопорядка, которые сделали нашу цивилизацию великой…
Я ничего не сказал. Я подумал о законности и правопорядке, представленными моей полупьяной командой, продуктами цивилизации Слэна – оружии и ликере, – и о христианском духе, который большинство из нас оставили на Земле. Потом я взглянул на Слэна. Он буквально брызгал гневом. Лицо его побагровело, а глаза стали холодными, как лунный пейзаж. Потом он подпрыгнул, словно его укусил один из зеленых, очень больно кусающихся марсианских муравьев.
– Нет! – проревел он, махая кулаками. – Клянусь пространством, нет! Не будет лживого певца псалмов на этом форпосте, который станет совать свой длинный нос в мои дела и вызовет проблемы с красномордыми! Будь я проклят, если позволю… – И тут он принялся высказывать свое мнение о миссионерах и миссионерстве на главных языках и диалектах всех девяти планет.
Преподобный Иезекия Джонс молча стоял, пока Слэн рвал на себе рубаху. Когда же он закончил, то Джонс распрямил худые плечи.
– Мне очень жаль, – сказал он, наконец. – Как можем винить мы жителей Марса за их грехи. Если привозим им с Земли примеры Сатаны? – Голос его возрос, загремел: – Раскайся, о, злой человек,