Последняя попытка. Кэт
сомнения, после чего… исчезла.
Андрей Игоревич в полной прострации огляделся по сторонам – девушки не было. Вот только что была и вдруг исчезла. Возможно, он впал в беспамятство на несколько секунд и она успела уйти? Или что-то отвлекло его внимание на мгновение?
Удивительно, что ее зовут Настя. Так же, как и его Настеньку…
И… Вообще эта милая девушка чем-то неуловимым, глазами, быть может – живыми, лукавыми, шальными и немного… ведьминскими – наверное, действительно, точнее не скажешь – напомнила ему его Настеньку, его любимую…
1880 год (1850)
– Читай, Поля, – на этот раз голос Насти не дрожал, он звучал твердо и холодно – Скорее. Прошу тебя.
– Уважаемая Настасья Ивановна, я с радостью сообщаю вам, что ворота нашего монастыря открыты для вас. Получено великодушное благословление отца Георгия. Сумма вашего бескорыстного пожертвования теперь представляется нам вполне достаточной. Поблагодарствуем Господу Всевышнему. На все Его воля. Настасья Ивановна, вы что нас покинете? – маленькие глазки Полины округлились от ужаса. – Да на кой вам оно все сдалося? Вам чего плохо живется? На всем готовом-то! Красавица вон какая вы у нас писанная! Да коли б я была на вашем месте, я бы от счастья…
– Поля, успокойся… – задумчиво перебила ее Настя.
Она находилась все еще здесь в своем милом, с детства родном доме, с навсегда впитавшимися в память запахами: всякий раз словно впервые распустившейся нежной сирени, упоительного ладана от вечно горящей лампадки в красном углу, зарумянившихся, чуть подгоревших и от этого еще более вкусных пирогов, только что сваренного малинового варенья…
А звуки, от которых становилось так покойно и хорошо на душе, словно и не существовало вокруг непоправимых бед и жестоких потерь? Как же можно жить без выученной уже наизусть музыки скрипа половиц? А без стрекотания сверчков за окном теплыми летними ночами? Или без вечернего танца мотылька, бьющегося о лампу – всякий раз – последнего в его жизни танца? Кажется, что без всего этого невозможно, да и смысла нет без всего этого, но… и оставаться здесь тоже невозможно…
Да, сама Настя все еще была здесь, в своем привычном мире, но… душа ее… Душа ее уже улетела, улетела в другой, чужой, суровый, незнакомый, неласковый мир, мир, к правилам которого еще предстояло привыкать, мир, обратной дороги из которого не существует.
Примет ли он ее?
Впрочем… Какая разница? Настя ясно осознавала, просто ЗНАЛА, что ее дорога простилается именно туда – в монастырь. Дорога прямая, без ответвлений тропинок и спасительных развилок. Выбора нет. Настя чувствовала, что есть ВОЛЯ – высшая. И раз двери уже открыты, то следует поспешить.
Ведь если ворота распахнуты, то нужно найти в себе смелость в них войти. Струсить – грех, неуважение к ВОЛЕ СУДЬБЫ – это Настя просто ЗНАЛА, не могла объяснить, но ЗНАЛА однозначно. Как и многие другие вещи…
Например, Настя и не хотела бы, но отчетливо видела, что через два года после ее ухода в монастырь,