Время прибытия. Юрий Поляков
выходит,
Двери мягко сходятся за ней.
Мне смешно,
мне холодно,
мне грустно.
Вот платформа поплыла,
скользя.
Я стою,
лицо к дверям приплюснув,
Хоть и прислоняться к ним нельзя…
Восьмиклассник
Его девчонку видели в кино
С тем длинноногим из восьмого «Б».
И вот —
лицо тоской искажено
И все теперь черным-черно в судьбе.
Он жадно ловит сигаретный дым,
Он разочаровался и обмяк.
Его девчонку видели с другим!
Ну, как тут жить?
Как людям верить?
Как?
Твердит отец, что это – ерунда,
А он, мальчишка, нюни распустил.
Мать говорит,
что это не беда,
А полбеды,
– чтоб он ее простил…
А он кусает губы до крови,
А он кричит, что все на свете ложь!
– Ты, паренек, сожмись, переживи!
Ты в жизни все тогда переживешь…
Первый поцелуй
Сумерки сиреневым туманом
Тихо поднимались от земли.
Я был говорливым мальчуганом.
Мы через Сокольники брели.
И не знали,
где бы нам усесться,
Чтобы скрыть ребяческий испуг.
Бог ты мой,
как трепетало сердце
От касанья несмышленых рук.
А потом —
как вспышка золотая,
Точно дождь из раскаленных струй,
Словно…
Я и до сих пор не знаю,
С чем сравнить тот,
первый поцелуй!
Однокурсница
Девушка задумалась на лекции,
Оборвав старательный конспект,
А доцент профессорской комплекции
Углубляет избранный аспект,
Горячится, словно мы замешаны
В том,
что в силу классовых причин
Все почти тургеневские женщины
Выше ими избранных мужчин.
А доцента тянет в настоящее,
И его сравнения резки.
Девушка, взволнованно смотрящая
Вдаль куда-то,
нервно трет виски…
– Не бери ты в голову, красавица,
Как теперь студенты говорят!
Наплевать, что ниже,
если нравится,
Если щеки рядом с ним горят.
Может, он о Кафке без понятия,
А словесность – не его предмет,
Но зато крепки его объятия,
Их надежней в целом мире нет.
У любви натура непонятная.
И, пытаясь разобраться в ней,
Я скажу: кто выше
– дело пятое.
Тут куда важнее, кто – нежней!
Начало
Еще