Нескучные каникулы. Вера Головачёва
выглядел еще ничего. И борода еще густо росла, не поредела, только белой стала и мочалистой, как ковыль. И ходил он еще сам, без посторонней помощи. На палку, правда, немного опирался, но не без этого. Вон сосед-то, Петрович, совсем не встает, хотя моложе его. На сколько ж моложе? На два года или на десяток? Да кто ж теперь поймет. Плох, в общем, Петрович, плох.
– Кавой-т ты Апанасий привез?
Старик говорил громко, как и все глуховатые люди.
– Внука тебе, – гаркнул шофер, – принимай бандеролью с доставкой на дом. Хошь во временное пользование, хошь навсегда.
«Ну уж дудки, останусь я вам навсегда, – подумал Артем. – Щас!»
– Аркашка! – обрадовался старик. – Дождался ж-таки. Вот радость-то какая, внучек приехал!
– Артемка я, – буркнул внучек.
Но дед не расслышал. Он вообще вот уже лет пятнадцать плохо слышал. Или шестнадцать?
– Что ж мы все на пороге стоим? Заходи в горницу-то, заходи.
Поросшая грибком деревянная дверь скрипнула и впустила в себя Артемку. Сзади ковылял дед Архип и бубнил себе под нос о том, какое счастье для него привалило. Теперь будет с кем перекинуться словцом, а то он уже и забыл как это, с людьми разговаривать.
Горница представляла из себя плачевное зрелище: телевизора не было, центра тоже, не говоря уже о приставках и компьютере. Даже захудалого магнитофона, и того не было. Чем здесь можно занять целых две недели, совершенно непонятно.
– Ты ж с дороги, верно, проголодался, – опомнился дед.
Артем чувствовал: голоден, как стадо носорогов.
– Счас я тебя молочком попою с оладушками, – хлопотал старик, еле ползая от печи к столу и обратно.
Оладушки Артему понравились: большие, сочные, с хрустящей корочкой. А молоко оказалось жирным каким-то, словно в него масла понапихали.
– Ты побольше, побольше пей, – потчевал дед Архип, – молочко-то хорошее, свойское. В городе такого нет.
Артем и пил. И ел заодно.
– Как там в Москве-то? – спросил старик, когда внук наелся до отвалу.
– Да ниче, дед, – со знанием дела ответил мальчик, растягиваясь на стуле. Стул скрипнул и накренился. Артем быстро вернулся в свою обычную позу и решил больше не рисковать. – В Москве прикольно.
– А? – не понял дед Архип. – Не расслышал я.
– Клево, говорю, в Москве, – громче повторил внучек.
– Клевера, значит, много, – по своему понял старик. – Эт хорошо. Коровки клевер уважают. А что ж я тебя, Аркаш, не покормлю? – опомнился дед. – У меня ж оладушки есть.
Артем удивленно распрямился и чуть не упал с пошатнувшегося стула. Не далее как пять минут назад он с аппетитом уплетал эти самые оладушки. В животе еще не успела рассосаться приятная тяжесть, а дед Архип уже заново накрывал на стол. Трапеза повторилась. Артем с кислым выражением на лице уталкивал в рот оладушки, а они все не соглашались помещаться внутри. Наконец, пытка кончилась.
Затем последовали расспросы о жизни в городе, о здоровье родителей. Далее дед не забыл упомянуть, что