Лобное место. Роман с будущим. Эдуард Тополь
дверцу машины, я жестом позвал к себе Шилову и Стороженко и спросил:
– А где коврики с пола?
– Коврики? – изумился Стороженко. – Тут не было ковриков.
– Как это не было? – возмутилась Шилова. – Тут всегда четыре коврика лежало.
– Но сегодня их не было, ей-богу! – забожился Стороженко. – Я еще сам подумал, когда садился в машину…
Впрочем, я, склонившись к полу с лупой, уже и без его клятв увидел на полу под рулем оттиски его дешевых сандалий сорок второго размера. То есть когда утром этот Стороженко сел за руль машины, ковриков тут действительно не было. Хотя вчера, до ночного мистического выезда этой «Волги» с «Мосфильма», коврики в ней, безусловно, были, это можно было и не проверять по инвентарным книгам – Шилова все музейное имущество держит в идеальном порядке, не зря же таким хозяйственным гением оказался ее ученик Вилен Назаров.
Но куда они делись, эти коврики?
Удрученный полным отсутствием хоть каких-то версий для дальнейшего расследования, я вышел из Музея. Шилова, которой я отдал две ее лупы, меня даже не проводила, а Стороженко, пряча глаза от такого бездарного следователя, снисходительно пожал руку и ушел в главный корпус. Я стоял на месте и не знал, куда мне идти. К Назарову? Но что я ему скажу? Что ночные похитители музейной «Волги» спёрли из нее два половых коврика? Зачем? Неужели для того, чтобы украсть эти коврики, нужно было угонять машину, а потом мистическим образом вернуть ее на место?
Группа шумных подростков-экскурсантов шла мимо меня от старенького «МиГа», стоявшего посреди мосфильмовского двора, к проходной. Я бы не обратил на них внимания, если бы тройка замыкающих хлыщей не курила и – самое главное! – одна из них, пигалица величиной с Елену Воробей, щелчком не швырнула свой окурок в железную урну в десяти метрах от проходной.
Что-то, какой-то внутренний импульс или еще неясная мысль толкнули меня к этой урне. Я подошел к ней, словно притянутый магнитом. Поколебался секунду, а потом – видя краем глаза, как смотрит на меня стоящий у шлагбаума охранник, все-таки поднял эту урну и опрокинул на асфальт.
– Эй! – крикнул охранник. – Ты чо делаешь?!
Но мне уже было начхать на него!
Потому что вместе с окурками и огрызками яблок из этой урны вывалились на асфальт два грязных резиновых коврика. На желтой засохшей грязи одного из них были ясные отпечатки подошв больших мужских кроссовок с косыми рубчатыми шипами.
7
Спустя двадцать минут в крохотном кабинете Стороженко в полуподвальном этаже главного корпуса мы с ним просматривали запись скрытой видеокамеры, установленной на мосфильмовской проходной. Телевизор у Стороженко был старенький, видеокамера тоже, да и установлена она была не очень удачно – в лицо видела входящих на студию, а уходящих – только в спину. Не знаю, знал ли про ее существование Серега Акимов, но думаю, что знал. Потому что вышел он со студии не сразу после возвращения «Волги» в Музей, то есть не в четыре и даже не в шесть утра, а только в