Письма. Дневники. Архив. М. В. Сабашников
хранятся вот уже более 15 лет Ононские «дробилки» (машины к рудной толчее). Итак, передай Сереже, что я к Андоверову не попал. Схожу сейчас посмотреть переселенческие бараки, они рядом тут, на нашей стороне. Быть может, что-либо и поснимаю. Стретенск лежит довольно красиво. Шилка очень большая река и с чрезвычайно быстрым течением, берега высокие и живописные. Город с проведением ж. д. быстро вырос и теперь значительно обогнал Читу, которая является главным городом всей Забайкальской области. Кончаю, сейчас мне сказали, что капитан передумал, ждать поезда не станет, и что мы сейчас тронемся в путь.
Твой М. Сабашников
Амур, пароход «Стрелок», 29 июня 1902 г
Из Стретенска мы выехали 26-го вечером, около семи часов. Чего ради мы канителились в Стретенске целый день и почему нам сразу не сказали, что выедем вечером, остается секретом капитана, хотя, я думаю, что и для него это такой же секрет, как и для всех нас. Ввиду этой неопределенности я, проторчав в Стретенске более суток, не успел все-таки побывать у Андроверова и посмотреть Ононские дробилки, хранящиеся у него. Некоторые более осторожные пассажиры из-за этого же не обзапаслись провизией, боясь уехать с парохода в город, кот. находится на правой стороне, тогда как пароход наш стоял на левой около вокзала. Первое время мы все очень ворчали на капитана нашего за его нераспорядительность; он, впрочем, оказался предобродушным человеком и так просто принимал наше ворчание, что, в конце концов, заставил пассажиров сменить гнев на милость… Кончилось тем, что всей компанией дуем с ним пиво и, подчиняясь своей печальной участи, обсуждаем, можно ли тащиться тише, чем мы, или уже нами достигнута предельная медленность. А компания состоит, между прочим, из следующих лиц: Сарычев, адъютант Гродекова,[19] генерал-губернатора, Хлебников – местный купец и Хабаровский винодел, чиновник государственного контроля с женой, почтово-телеграфный чиновник с женой и еще кое-кто, по большей части чиновники. Надо тебе казать, что на пароходе I-го класса вовсе нет, и поэтому между всеми пассажирами не третьеклассниками установилось равенство и непринужденность отношений, пока, впрочем, не переходившая в излишнюю фамильярность.
Около Стретенска Шилка, по-моему, раза в два шире Москвы-реки. Течение чрезвычайно быстрое. Сейчас вода сильно убывает, но все-таки ехать можно еще без особого риска. В видах осторожности пароход идет только пока светло, боясь сесть на мель. Шилка несется в крутых, обрывистых, каменистых берегах; обрамлена горами и скалами, поросшими преимущественно лиственницами. Река вьется и кружится удивительным образом. Сплошь да рядом течение устремляется прямо в гору и потом, под прямым углом ударяясь об скалу, река бежит в противоположную сторону и прорывает себе извилистый проход в узком ущелье. Местами положительно недоумеваешь, куда же, наконец, пропала река – по бокам горы, спереди горы, сзади горы! В таких заворотах двум пароходам иногда невозможно разминуться, и потому перед «кривуном», как их тут называют, капитан дает свисток и в бинокль ищет,