Воланте. Ветер перемен. Алена Волгина
Эль Вьенте, она тоже не испытывала симпатии. У него были грубые манеры и лицо такое серое, словно он полжизни провёл в щели за шкафом.
«Как он справляется с работой садовника, интересно? От его взгляда даже баобабы чахнут!»
На замковой кухне было куда веселее. Шеф-поваром в колледже была донья Люсия – статная, крупная женщина с ловкими руками и властным голосом. Она лихо управлялась с тяжёлыми сковородками и любила яркие краски в одежде. Когда она комбинировала красное платье с каким-нибудь бирюзовым передником, на её габаритах это производило ошеломляющий, почти что звуковой эффект. Непривычные люди, которым выпадала честь пообщаться с доньей Люсией, потом ещё долго приходили в себя.
Дийне она сразу понравилась. Во-первых, Люсия никого не боялась: ни декана, ни Мойзеса, ни призраков ардиеро, по легенде, до сих пор обретавшихся в замке. Во-вторых, она никогда не стремилась подчеркнуть свою власть и, хотя это было против правил, часто оставляла в буфете что-нибудь вкусненькое для замученных учёбой студентов. Заметив Дийну, явившуюся по требованию доньи Кобры, Люсия сунула ей полную корзину уток, грустно свесивших шеи, и потребовала ощипать их на заднем дворе. В помощь ей отрядили дворового мальчишку по имени Кайо, у которого в замке тоже не было чётко определённых обязанностей. Дийна иногда встречала его то в котельной, то на кухне, но чаще всего – с граблями в саду, где он расчищал дорожки и жёг костры из пальмовых веток.
– Не могу поверить, что другим лаборантам Эль Вьенто тоже приходилось ощипывать птиц! – в сердцах пожаловалась она. Кайо расхохотался:
– Да уж! Видать, донья Кобра в тебе души не чает!
Дийна так рьяно взялась за дело, что вокруг неё заклубилось целое облако перьев. Кайо только посмеивался. У него-то дело спорилось лучше. То ли работа была для него более привычной, то ли ему помогала ловкость. Пальцы у него были проворные, как у воришки.
– Ну, а ты как попал в Эль Вьенто? – спросила Дийна больше из вежливости. Не сидеть же молча.
– Меня сеньор Гарра привёл.
При воспоминании об угрюмом привратнике она невольно поёжилась:
– У него мрачноватый характер, тебе не кажется?
– Это он сейчас такой стал, – ответил мальчишка тоном взрослого человека, умудрённого жизнью. – Что ни спросишь, молчит, как снулая рыба. Раньше-то он повеселее был. Даже учил меня кое-чему: обрезка там, подкормка, то-сё… На кухню к донье Лусии часто заглядывал. А теперь сидит целый день у себя в сторожке и молчит. Будто сглазил кто. Потолстел, серый стал, как кора. Донья Лусия говорит, это всё оттого, что времена настали тяжёлые. Может, он за родню беспокоится.
– А что, у него есть родственники? – подняла голову Дийна и осеклась при виде помрачневшего Кайо. Он смотрел куда-то мимо неё, и в глазах у него вдруг скопилось столько горечи, что у неё по спине пробежал холодок.
Из-под арки заднего двора, где они сидели, был виден уголок сада. По тропе размашистым шагом шёл человек в коричневой мантии, в котором