Фабрика мертвецов. Кирилл Кащеев
когда обвинять стали адъютанта.
Митя покосился на дядю: он великого князя как раз понимал. Кто остальные обвиняемые, а кто – князь? Вот отец понять не пожелал. И полез копать, куда вовсе не следовало.
– Отец присягу давал защищать царствующую фамилию, а сам…
Все простое происхождение виновато: хоть отец и стал потомственным дворянином, а что это означает, так и не понял. Гордость за предков… тут гордиться особо некем, не дедом же городовым, право-слово… И ответственность за потомков! А он своему единственному потомку жизнь сломал!
– Твой отец присягал защищать державу и государя, их он и защитил! – отрезал дядя и явно сдерживая ярость, глубоко вздохнул, и заговорил размеренным, даже проникновенным тоном. – Ты и впрямь считаешь, что следующий чин и подаренное имение – выражение государева неудовольствия? Поверь мне, государь весьма доволен… позором своего кузена. Теперь никто не посмеет возразить, когда он снимет со всех постов его отца.
– А? – переспросил Митя, совершенно по-плебейски приоткрыв рот. Только что мир был прост и понятен: позор члена августейшей фамилии ложится на всю Семью. То, что у государя могли быть иные соображения, казалось ему непостижимым.
– Бе. – буркнул в ответ дядя. – Бараны вы, молодые – рога выставили, кровь мозги туманит… соображать не желаете. Да ты сел бы! Поговорим… раз уж намеков не понимаешь. Константин Николаевич, батюшка нашего августейшего воришки и брат покойного императора, генерал-адмирал нашего флота, а также почетный покровитель и этого клуба… – он широким жестом обмахнул кабинет. – …и твоего Речного, как ты знаешь… Должен знать, учителя у тебя неплохие… является еще и одним из творцов реформ покойного императора Александра Николаевича. Включая освобождение крестьян из власти помещиков и иные прочие… – дядя на миг замолчал – как замолкали все, вспоминая страшную гибель государя. Убийства императоров случались: Петра III, например, или Павла. Но то были чинные убийства, совершенные лучшими людьми империи ради блага державы. Совершались они тоже чинно, кулуарно даже, не вынося разброд в Великой Семье на суд публики: всегда была возможность сказать, что император умер от удара, не уточняя, что то был вовсе не апоплексический удар, а удар табакеркой в висок. Но император, убитый своими подданными – не укладывалось в голове! Чтоб на Кровного Внука Даждьбожьего вели охоту, то стреляя, то подкладывая бомбы в Зимний дворец, и наконец, разорвали взрывом в клочья на глазах у толпы… да кто они такие, чтоб себе подобное позволять?
– Государь наш нынешний, Александр Александрович из рода Даждьбожичей, как по государственным, так и… – дядюшка досадливо пригладил ус. – …скажем откровенно, личным разногласиям с покойным батюшкой, реформы не жалует, и желал бы если не вовсе обратить их вспять, что уже невозможно, то хотя бы ослабить.
– Но… это же хорошо? – несмело спросил Митя. – Все говорят, что реформы ограбили лучших людей, отняли естественные права дворянства и подорвали опору трона.
– Это каких лучших: тех, что получили